Филантропия по-русски: сердобольных много, доверия нет

Что такое филантропия по-русски и по-европейски? Корреспондент Би-би-си Екатерина Дробинина поговорила об этом со старшим вице-президентом банка Coutts Дениз Кеньон-Рувине.

Би-би-си: Существуют ли культурные различия в том, как люди занимаются благотворительностью в России и на Западе?

Дениз Кеньон: Существуют, и в первую очередь из-за того, что у вас в течение 70 лет был коммунизм. Государство взяло на себя обязанность заботиться о нуждающихся - другой вопрос, делало ли оно это. А богатые люди - да и обычный народ - не помогали тем, кто в этом нуждался. Они знали, что есть кто-то более могущественный, с более серьезными ресурсами, кто мог помогать и бедным, и больным.

Но в России все же есть культура благотворительности. Вы умеете отдавать - на протяжении столетий это делали цари и богатые люди. Особенность российской благотворительности в том, что она направлена на поддержание элитных сфер жизни - изобразительного искусства, высшего образования, архитектуры. Так было и в царской России, так же происходит и сейчас.

После развала СССР благотворительность начала восстанавливаться, а в последние пять лет был настоящий всплеск, но сейчас все равно приходится начинать все заново.

Би-би-си: Со стороны может сложиться впечатление, что в России принято помогать музеям, а на западе - больным детям. Это тоже культурные различия?

Д.К.: Ну почему же? Во Франции, например, члены королевской семьи или просто богатые люди постоянно поддерживали искусство. Просто помогать музеям проще. Нельзя решить проблему бедных или больных только благодаря благотворительности, за счет пожертвований частных лиц или негосударственных организаций. Здесь нужно сотрудничество с властями.

В России пока этого нет. Здесь благотворительность существует только 15 лет, и пока нет доверия: во-первых, государство не доверяет тем, кто дает деньги. Во-вторых, благотворители не доверяют организациям, ведущим сбор средств.

Би-би-си: Обычно все жалуются на то, что в России нет взаимодействия между теми, кто готов дать деньги, и теми, кто должен отслеживать, что они пойдут именно туда, куда надо. Нет взаимодействия между благотворителями и негосударственными организациями. У бизнесмена нет времени следить за тем, куда ушли его деньги, направленные в детдом - куда, кстати, они не всегда уходят… Кто должен заниматься налаживанием этих отношений?

Д.К.: Во-первых, государство и фонды должны доказать, что в этой системе есть строгие правила. Если отношения будут полностью прозрачными, то им будут доверять.

В России раньше благотворительностью занимались только корпорации или очень богатые люди, а теперь к этому подключился и средний класс. Это значит, что люди начинают постепенно доверять.

Но этой системе все равно нужен жесткий контроль и прозрачность. Еще нужно информировать население. Столько людей хотят помочь нуждающимся, но они не знают, как это сделать.

Би-би-си: В новейшей истории российской филантропии есть несколько примеров, которые многие называют неоднозначными. Самый известный - это пример с покупкой Виктором Вексельбергом коллекции яиц Фаберже, принадлежавших царской семье. Он купил их более чем за 100 миллионов долларов на аукционе Sotheby's в 2004 году. И многие расценили эту покупку как попытку получить индульгенцию у российских властей…

Д.К.: Зачем он купил эту коллекцию, вам лучше спросить у самого Виктора Вексельберга, я не могу комментировать эту тему. Но как бы то ни было, в России культура благотворительности только зарождается, поэтому практика проб и ошибок неизбежна.

Например, иногда власти не могут объяснить, зачем одним людям стоит помогать другим людям, зачем кому-то стоит вмешиваться в какой-то процесс, чтобы помочь. Когда люди не понимают, зачем это нужно, они могут интерпретировать события, как им вздумается. Иногда они дают событиям негативную трактовку, хотя у тех, кто их задумывал, были самые благие намерения.

Я приведу вам один пример: в третьем поколении владельцев банка Coutts была молодая девушка по имени леди Бёрдет Кутс. Ей было чуть больше 20, когда она унаследовала крупнейшую по тем временам компанию в Британии.

Лондон в те времена [середина XIX века - прим. редактора] был очень бедным городом, в котором было много бедных бездомных детей, у которых не было возможности учиться. И она решила помочь им. Она решила, что если поможет хотя бы только детям получить образование, то они смогут устроиться на работу и помогать потом своим родителям. Она построила школы, наняла учителей, купила учебники…

А потом она подумала: "Хорошо, что теперь эти дети могут учиться, но после уроков им некуда идти. У них нет дома, не на что купить еду. Как можно учиться, будучи голодным? Как можно что-то выучить, если ты замерзаешь? Кто думает об учебе, когда надо думать о выживании?"

Тогда она построила им дома и накормила их. Она изменила так все общество. Спустя почти полтора века мы видим то же самое. Если вы хотите помочь больным, то просто дать денег будет недостаточно. Если вы не супербогатый человек, то один вы с проблемой не справитесь. Вам нужен единомышленник. И им может быть государство.

Источник: www.bbcrussian.com