Махмуд Ахмадинежад: о политике Обамы, санкциях против Ирана и конференции по безопасности в Нью-Йорке

Президент Ирана Махмуд Ахмадинежад в интервью телеканалу RT прокомментировал открытие в Нью-Йорке конференции по соблюдению Договора о нераспространении ядерного оружия, а также политику Барака Обамы и санкции против Ирана.  

Почему Вы решили лично приехать в Нью-Йорк и выступить перед представителями разных стран со своими идеями по поводу Договора о нераспространении ядерного оружия?  

- Я считаю, что конференция, которая сегодня проходит в ООН, – один из самых важных форумов в мире. Безопасность – это одна из основных проблем, с которыми сегодня сталкиваются государства и общества, а наибольшую угрозу безопасности представляет ядерное оружие. Вот уже почти шестьдесят лет мир живет под угрозой ядерного уничтожения. Было сделано множество попыток понизить уровень этой угрозы, но они не принесли успеха. Масштаб угрозы в наши дни значительно больше, чем шестьдесят лет назад, а пока существует угроза, настоящий прогресс и процветание невозможны. Поэтому сегодняшняя конференция крайне важна. Я посчитал, что мое присутствие поможет участникам конференции найти более удачные и комплексные решения. Как участник мирового сообщества, я посчитал своим долгом быть здесь сегодня. Я думаю, что если бы некоторые из моих коллег понимали всю важность этого мероприятия, они тоже приняли бы в нем участие.

Несколько недель назад, по инициативе президента Обамы, в Вашингтоне состоялся саммит по вопросам ядерной безопасности. Отношения между Ираном и Соединенными Штатами не потеплели с приходом к власти Барака Обамы. С Вашей точки зрения, в чем разница между президентом Обамой и его предшественником?  

- Разница, например, в том, что Обама заявляет, что хочет перемен. Мы ждем, когда произойдут эти существенные перемены. Однако нам кажется, что в американском руководстве сейчас существуют большие разногласия, и Обаме будет очень сложно проводить политический курс в соответствии с его взглядами. Я считаю, что разногласия внутри правящей системы США, внутри администрации и внутри правительства очень сильны. Отсюда и противоречащие заявления, которые мы слышим от американской стороны.  

Господин президент, как Вы думаете, у американцев сложилось неправильное представление о Вас? Может, те, кто Вас критикует, просто не понимают Вас, искажают факты?  

- Это возможно… Я хочу сказать, что в прошлом у нас были разногласия с правительством США. Несколько администраций США подряд работало против наших интересов. В США многие СМИ контролируются партиями, партийными группировками. Естественно, что когда у нас возникает конфликт с этими партиями, подконтрольные им СМИ поддерживают их точку зрения. Мы любим американский народ, мы вообще любим людей всех национальностей. Я не думаю, что у нас будут какие-то проблемы с простыми людьми.  

Поскольку мы заговорили о СМИ, хотелось бы задать Вам следующий вопрос – можете ли Вы назвать какие-то конкретные организации, которые, с Вашей точки зрения, критикуют Иран с той или иной стороны?  

- Например, сегодня я приехал в Нью-Йорк, кажется, в шестой раз. Я не раз давал интервью разным американским СМИ. И каждый раз их вопросы были почти одинаковыми. Этому может быть только несколько объяснений. Первое, по самым разным вопросам их точки зрения совпадают, и поэтому их интересуют одни и те же вещи. Второе, они регулярно собираются и согласовывают вопросы. Или первое, или второе. Есть еще третий вариант: всеми ими руководят из единого центра. Это третье объяснение кажется нам наиболее правдоподобным.  

Ваш приезд в Нью-Йорк и выступление в ООН происходят на фоне попыток США добиться четвертого раунда санкций в отношении Вашей страны. Многие недавние высказывания позволяют думать, что США может добиться успеха в этом вопросе. Как Вы думаете будет развиваться ситуация?

   - Я уже объяснил, в чем главная цель моего визита. Я приехал ради важной, глобальной, гуманной цели. Санкций мы не боимся. Конечно, мы не обрадуемся санкциям, но мы их не боимся. Мы считаем их жестокими и несправедливыми. Вы упомянули, что Соединенные Штаты оказывают большое давление. Сам по себе этот факт уже говорит о том, что они делают что-то незаконное и несправедливое. Если бы проводимая США политика соответствовала международному праву, Америке не потребовалось бы оказывать такое серьезное давление. Наличие давления доказывает, что принимаемые в отношении санкций решения не являются демократическими. Решения имеют ценность только тогда, когда принимаются свободно. Если решение принимается вынужденно, под давлением, оно по определению не может быть демократическим. А если решение недемократическое, его нелегко протолкнуть. Это приводит к целому ряду последствий. Теряется доверие к таким решениям, ослабляется авторитет международных организаций. Мы считаем, что есть определенная группа людей, которая подталкивает Обаму к противостоянию с Ираном. Если Обама войдет в конфронтацию с Ираном, на его лозунге о необходимости перемен можно будет поставить крест. Буш принимал против нас резолюции. И где он сейчас? Где он в итоге оказался? Где сегодня мы — и где он? Иран продолжает развиваться, а Буша уже нет на политической арене.  

Вы часто говорите об ослаблении авторитета ООН. В своей речи Вы упомянули, что не удовлетворены работой МАГАТЭ, указали на недостатки ООН, которые Вы видите. Так почему же Иран продолжает диалог с ООН, если в этой организации столько проблем и противоречий, если существует такой серьезный дисбаланс?  

- Ответ на ваш вопрос очевиден. Мы считаем свою страну членом этих организаций, поэтому мы тоже должны участвовать в совершенствовании их структуры. Мы не можем способствовать усовершенствованию структуры этих организаций, если откажемся от диалога с ними. На самом деле, многие другие государства-участники этих организаций согласны с нашей позицией. Мы разговариваем, обмениваемся мнениями, прилагаем усилия к тому, чтобы усовершенствовать структуру этих международных организаций. Если вы понаблюдаете за ходом конференции, вы сами увидите, что многие государства согласны с позицией Ирана. Эти перемены невозможно осуществить мгновенно. Нужны обсуждения, поездки; нужно искать консенсус со всеми заинтересованными сторонами.  

Бразилия и Турция, являющиеся непостоянными членами Совбеза ООН, выступили против санкций в отношении Вашей страны. Но совсем недавно министр иностранных дел одной из этих стран заявил, что в своем обращении к международному сообществу здесь в Нью-Йорке Вам необходимо предоставить гарантии того, что ядерная программа Ирана носит исключительно мирный характер. У Вас есть уверенность в том, что после Вашего визита в Нью-Йорк международное сообщество сможет убедиться в исключительно мирном характере ядерной программы Ирана?  

- Пересмотр Договора о нераспространении ядерного оружия гораздо важнее всех вопросов, касающихся только одного государства. От реформ, которые здесь обсуждаются, пользу получит весь мир. Мы со своей стороны принимаем участие в обсуждении и представляем свою точку зрения на происходящие процессы. Иран — это страна, которая никогда не оказывает давление на другие страны и не заставляет их менять свою политику. Мы за то, чтобы обсуждать все вопросы, высказывать свою точку зрения, объяснять и обосновывать ее. А другие страны уже сами должны решить, прислушиваться к нашей позиции или нет. Мы не можем заставить их принять нашу точку зрения, но в то же время мы знаем, что большинство стран поддерживают нас. 118 государств-членов Движения неприсоединения официально выразили нам свою поддержку. Но право вето, которым обладают постоянные члены Совбеза ООН, создает дисбаланс в принятии решений и не позволяет ООН справедливо решать задачи всеобщей безопасности. Таким образом, нивелируется демократическая суть Совета Безопасности, и ситуация серьезно обостряется.  

Господин Президент, хотелось бы узнать, на Ваш взгляд, что должно произойти, чтобы Иран и Соединенные Штаты примирились после нескольких десятилетий конфликта?  

- Произойти должно многое. Должны произойти действительные перемены. Действительные. Изменения в поведении. В отношении. В мировоззрении. Мы очень хотим этих изменений. Но нам кажется, что США не в состоянии осуществить их, потому что там нет единого центра принятия решений, а есть множество разных групп влияния, различных лоббистских группировок, которые вмешиваются в процесс принятия решений. Даже внутри самой администрации есть серьезные разногласия. Чтобы осуществлять крупные реформы, нужно принимать важные решения. А чтобы принимать важные решения, нужны сильные личности, которые будут принимать такие решения и затем выполнять их. Нынешние механизмы власти в США не позволяют осуществить это немедленно. Это те группы, которые хотят, чтобы на Ближнем Востоке постоянно продолжалась война, чтобы они могли продавать там оружие. Они явно не заинтересованы в прекращении конфликта. Если на Ближнем Востоке будет мир, кому они будут продавать оружие? Оружие предназначено для войны — не для мира, а для войны. Если войны не будет, то и на оружие не будет спроса.  

В своем обращении Вы сказали, что не стоит гордиться наличием в своем арсенале ядерного оружия. Наоборот, нужно стыдиться этого. В прошлом месяце многие СМИ сообщили о заявлении Ирана, что вскоре он станет членом ядерного клуба. Не могли бы Вы прояснить эту ситуацию– Иран стремится стать членом ядерного клуба, и в то же время Вы говорите, что наличие в арсенале страны ядерного оружия – это нечто постыдное.  

 - Ядерную энергию можно применять по-разному. Во-первых, для получения электричества. Во-вторых, в медицинских целях – для лечения. Затем, в промышленности и сельском хозяйстве. Далее, для диагностики и лечения сложных заболеваний. Ядерную энергию можно с пользой использовать во многих областях. Еще одно возможное применение — это бомба. Если у вас есть возможность обогащать ядерное топливо, чтобы использовать его для благих целей, это дает вам право стать членом ядерного клуба. Ядерный клуб — это не какая-то официально зарегистрированная организация. Это просто такое выражение. Любой, у кого есть ядерная технология, считается членом клуба. Я говорил там: «Ядерное оружие — никому, ядерная энергия — всем». Мы используем ядерную энергию, но не приемлем ядерное оружие. Так что мы являемся ядерной державой, но мы используем ядерные технологии в мирных целях.