Милорад Додик: о «Великой Албании», Косово, о проекте «Буря» и новых угрозах

Премьер-министр Республики Сербской, входящей в состав Боснии, Милорад Додик в эксклюзивном интервью телеканалу RT прокомментировал вопрос о независимости Косово, об отделении Сербской Республики от Боснии и Герцеговины, рассказал об информации, содержавшейся в документах по проекту «Буря» и угрозах, которые может принести проект «Великая Албания».

Прошло два года с момента признания независимости Косово. Во время провозглашения было много разговоров об угрозе домино в регионе, о дестабилизации ситуации на Балканах, но ничего такого не произошло. Почему и можно ли ожидать рецидива на Балканах?

- Сам факт отделения Косово с помощью поддержки некоторых западных государств действительно дестабилизировал в некотором смысле положение на Балканах и создал новую ситуацию не только в этом регионе, но и во всей системе международных отношений. Это пример разных позиций Запада в аналогичных ситуациях. В частности, Запад поддерживал отделение Косово, а относительно Боснии и Герцеговины предлагается противоположный рецепт, против их разделения. Очень трудно доказать юридическую основу правомерности провозглашения государством Косово независимости, как бы Запад не пытался представить это единичным и своеобразным случаем. Именно поэтому мы не признали независимость Косово, мы ее не приемлем. Конечно, мусульманская часть Боснии и Герцеговины признала независимость Косово. Но Республика Сербская как часть Боснии и Герцеговины это решение не приемлет. В последнее время нам очень часто задают такой вопрос: если Косово имело юридическое право провозгласить свою независимость, то почему такого права не имеет Республика Сербская в составе Боснии и Герцеговины? Мы являемся частью международного договора, который называется «Дейтонское соглашение». И наши односторонние действия в направлении отделения, в то время когда мы находимся практически под протекторатом ООН, принесли бы нам гораздо больше вреда, чем пользы. Мы не любим ввязываться в авантюры. И, несмотря на то, что мы считаем, что это не отнимает у Республики Сербской право когда-либо, может быть, поставить такой вопрос для себя, в данный момент этот вопрос абсолютно неактуален.

То есть, возможность проведения референдума по отделению от Сараево сейчас крайне маловероятна?

- Республика Сербская и по Дейтонским соглашениям, и по конституции государства Боснии и Герцеговины имеет право на проведение референдума. Это высшая форма волеизъявления народа. Сейчас мы как раз приняли закон о референдуме. Там предусмотрен способ его проведения и сроки и процедуры, сопровождающие референдум. Почему-то многие трактовали это как наш первый шаг к проведению референдума о самостоятельности. Но я сказал уже и повторю, что сейчас это не стоит на повестке. Сейчас на повестке дня стоит вопрос нашей борьбы за законность. Потому что Высокий представитель ООН фактически применяет юридическое насилие в нашей стране: он заставляет принимать законы. Хотя это не входит в сферу его компетенции и противоречит воле наших народов. Поэтому на референдум может быть вынесен вопрос о том, поддерживает ли народ Республики Сербской правовое насилие, которое осуществляет Высокий представитель. Но я повторю, это, опять же, не означает того, что может когда-то придти такой день, когда этот вопрос о нашем статусе мы вынесем тоже на референдум. Мы считаем, что это вопрос не насилия и войны; это демократический вопрос. Для того чтобы его ставить в таком плане, должны быть осуществлены очень многие условия. В данный момент мы соблюдаем Дейтонские соглашения, мы уважаем территориальную целостность Боснии и Герцеговины, и мы действуем в соответствии с этим.

Как Вам кажется, если состоится все же референдум именно по вопросу о выходе из федерации – может, это маловероятно сейчас, но в далеком будущем – какова будет реакция Сербии и России?

- Нам ясна позиция Сербии, по крайней мере, потому что она поддерживает принцип территориальной целостности государств. И она выступает за свою территориальную целостность. Она не могла бы выступать против территориальной целостности Боснии и Герцеговины. Это бы просто свидетельствовало о непоследовательности в международно-политическом плане. Для Сербии Косово – все еще не решенный вопрос. Посмотрим, как это будет выглядеть в каком-то обозримом будущем, когда уже над всеми этими вопросами будут расставлены точки. С другой стороны, Россия является частью международного сообщества, которое отвечает за процессы мира и стабильности в Боснии и Герцеговине. Российская позиция очень корректна. Она поддерживает Дейтонские соглашения. Она выступает за прекращение мандата международного сообщества над Боснией и Герцеговиной. И я думаю, что Россия тем самым в значительной степени умиротворяет нашу ситуацию. Потому что эта политика не направлена против кого бы то ни было в Боснии и Герцеговине. И этим она отличается от политики некоторых западных стран, которые односторонне поддерживают какие-то отдельные силы, в частности я имею в виду боснийцев и мусульман.

В 1995 году Дейтонские соглашения были приняты, они положили конец гражданской войны. Но, как показывает практика, они не смогли предложить идеальную модель многонационального государства. Считаете ли Вы, что эти соглашения нуждаются в каких-либо преобразованиях, и если да, то в каких?

- Дейтонские соглашения не только обеспечили мир; это следствие. Сущность Дейтонских соглашений – это создание новой политической системы в Боснии и Герцеговине. Это новая политическая система, в которой сосуществует несколько народов. Босния и Герцеговина – это федерация, федеральное государство. Но Запад, босняки и мусульмане хотят сделать централизованное государство, где будут усилены позиции этих факторов. И они хотят это сделать, нарушая Дейтонское соглашение. Потому что постоянно возникает давление в смысле изменений конституции с тем, чтобы легализовать в юридическом отношении сомнительные действия Высокого представителя. И они хотят получить унитарное централизованное государство под прикрытием евроинтеграции. Но в такой стране и народ Республики Сербской, и само это государство будут играть очень маленькую роль, будут иметь очень мало возможностей для влияния на политику. И мы считаем, что у нас есть законное право защищать Дейтонское соглашение и те права, которые мы благодаря нему получили. И мы будем настойчивы в этой своей позиции, хотя это не нравится многим западным государствам.

У Высокого представителя ООН есть права отменять любые решения властей. Есть ли какие-то механизмы противодействия этому? И вообще, как Вы относитесь к тому, что мировое сообщество вмешивается во внутреннюю политику страны?

- Босния и Герцеговина – это как раз то место, где иностранные факторы очень сильно вмешиваются во внутренние дела страны. Речь идет не только о роли Высокого представителя, который не является представителем международного сообщества по приложению деятельности. Он просто является представителем тех сторон, которые подписали это соглашение: Республика Сербская, Федерация Боснии и Герцеговины, Босния и Герцеговина, Хорватия и Сербия. Именно они подписали соглашение о том, что устанавливается такая должность. А дальше было сформировано Вече по установлению мира, о котором нигде в соглашении нет ни слова. И именно это Вече образовало те рамки, в которых происходит насилие Высокого представителя и его противоправная законотворческая деятельность. Так, благодаря действиям нынешнего Высокого представителя, отдельные страны присылают своих представителей, которые отдают предпочтения тем или иным областям. Скажем, австрийский Высокий представитель: сейчас его деятельность привела к тому, что фактически вся банковская система оказалась в сфере влияния австрийских банков. Тогда, например, считалось нормальным, что один банк продается австрийскому банку за один евро. Это говорит о том, каковы были их истинные намерения. У нас скоро будут проходить выборы. Мы сейчас видим, что некоторые иностранные посольства оказывают непосредственное вмешательство, особенно в Республике Сербской. Там они не скрывают своего намерения изменить власть, потому что эта власть не отвечает их намерениям. Им нужны лизоблюды, им нужны те, кто национальное богатство республики передаст иностранным государствам без какой-либо компенсации или за чисто символическую компенсацию.

Когда в Гааге начался судебный процесс над Слободаном Милошевичем, мнения на Балканах о нем разделились. Некоторые считали его героем, другие считали его врагом. Можно ли сравнить это с ситуацией с Караджичем? Каково Ваше личное отношение к этой фигуре?

- Совершенно очевидно, что, несмотря на мнение, что ситуация на Балканах уже полностью урегулировалась, эта история, связанная с тем, почему все так произошло, еще не закончена. Во-первых, все, кто совершал преступления, должны понести ответственность. Но мы также видели и определенные решения, которые выносились в связи с политической ролью в этой войне. И мы видели, что эти решения принимаются на такой основе, что с одной стороны были плохие парни, а с другой – хорошие. А это не может быть ответственностью государства. Потому что нельзя обвинять только какую-то одну сторону в войне. В войне обе стороны неправы. И за преступление должны отвечать все. Или никто, или все. В том числе и преступления политиков, если они имеют место, и тому есть доказательства. Независимо от того сербы это, хорваты, босняки или мусульмане.

 В конце прошлого года хорватская полиция обнаружила около 7000 документов об операции «Буря», направленной против сербского населения. Что вы знаете об этих документах? Какая информация в них содержалась?

- Операция «Буря» была акцией по этнической чистке на территории Хорватии. Тогда с этой территории было буквально вычищено все, что принадлежало сербскому народу. Люди были изгнаны с этих территорий Хорватии в Республику Сербскую и саму Сербию. Но сейчас мы знаем, что, некоторые крупные силы, в том числе и Америка, к сожалению, благосклонно относились к этой операции. Более того, мы знаем, что их люди участвовали в планировании и проведении этой операции. И сейчас, когда мы это все знаем, мы понимаем, что это совершенно логично, что эти документы были спрятаны. Потому что если бы эти документы были доступны в свое время, они бы тогда таким образом открыли и роль западных стран. А последствия этой акции таковы, что сербы и по сей день не могут вернуться в свои дома. И запад здесь опять проявил склонность к двойным стандартам, потому что, например, требовали, чтобы, когда мусульмане и босняки вернулись на территорию Республики Сербской, им было возвращено все их имущество и их дома. Что же касается Хорватии, то, например, государственные квартиры и дома, которые принадлежали сербам, изгнанным с территории Хорватии, были проданы по коммерческим ценам.

Так были ли эти документы переданы в суд или нет?

- Я только знаю, что постоянно возникают какие-то конфликты между Гаагским трибуналом и хорватскими властями по поводу тех или иных документов, которые свидетельствуют об ответственности на разных уровнях.

Насколько реально осуществление проекта «Великая Албания»? Какие угрозы проект несет Европе?

- Только наивные люди могут предполагать, что речь не идет о проекте создания Великой Албании, если принять во внимание тот фактор, что Косово, населенное албанцами, отделено от Сербии, и что постоянно поддерживается состояние нестабильности в той части Македонии, где живут очень националистически-настроенные албанцы. Я думаю, что время покажет, как это все будет развиваться, но, несомненно, одно: время покажет, что западные страны сделали все, чтобы создать государство Великую Албанию, которую впоследствии они могут обосновать демократическими принципами и стремлением к интеграции.

Ну, а какие угрозы такое государство может принести для Европы?

- Великая Албания стала бы огромным мусульманским государством в самом центре Балканского полуострова. И это было бы новой реальностью. Нам всегда говорят про Боснию и Герцеговину, что невозможно создание даже минимального мусульманского государства в сердце Европы, и поэтому мы должны жить вместе, чтобы не было такого государства. А с другой стороны, опять же, они позволили такое развитие событий и даже способствуют ему, которое приведет к тому, что через несколько лет или через несколько десятков лет здесь появится огромное мусульманское государство. И, кроме того, здесь очень велика роль Турции. Потому что Турция хочет добиться своего усиленного присутствия на Балканах. Турция сейчас является пропагандистом, так называемого неоисламизма. Это ведет к тому, что опять возникает идея новой интеграции земель, которые в свое время входили в состав Османской империи. И мне кажется, что сейчас настали буквально последние дни, чтобы Европа начала смотреть на это совершенно другим взглядом.