Будущее Украины и усталость Запада

У Украины заканчиваются оружие и боеприпасы. И как следствие этого, растут потери среди людей и военнослужащих, говорят эксперты. Российская армия, невзирая на потери, медленно, но методично продвигается вперед, используя свое преимущество в живой силе и технике. Все лето Россия посылала волны войск, поддерживаемых колоннами бронетехники под прикрытием управляемых авиационных бомб (КАБов), в жестокие атаки, невзирая на потери, и насыщала украинское небо роями дронов, ракет, снарядов и беспилотников. 

Украина, страна с населением в три раза меньше России, ведет неравный бой против превосходящих сил противника и находится в заведомо невыгодном положении. У нее меньше людей, которых можно отправить на фронт, и, несмотря на приток западной военной помощи, она в значительной степени уступает в огневой мощи на поле боя. 

Тем временем на Западе все чаще звучат голоса усталости от затянувшегося конфликта. Поддержка Украины, казавшаяся монолитной в начале войны, начинает давать трещины. В Германии, которая является одним из ключевых союзников Киева, растет популярность правых сил, скептически настроенных к продолжению помощи Украине. 

В ФРГ отчетливо просматривается раскол по вопросам российско-украинской войны между востоком и западом страны. Этот раскол отражает более широкую тенденцию в Европе и США, где растет обеспокоенность экономическими последствиями поддержки Украины и затягиванием конфликта. В западных столицах все чаще звучат призывы к миру... Без конкретики, как такой мир может выглядеть. 

На горизонте маячат и президентские выборы в США, исход которых может кардинально изменить ситуацию на украинском фронте. Возвращение Дональда Трампа в Белый дом грозит обернуться серьезными проблемами для Киева. Его соратник, сенатор Джей Ди Вэнс, уже обрисовал внешнеполитическое видение, которое фактически гарантирует победу России в этой военной кампании. 

План предусматривает замораживание конфликта по нынешним линиям фронта, фактически отдавая России контроль над оккупированными территориями и вынуждая Украину к нейтралитету, то есть к гарантиям ее невступления в НАТО. Этот новый республиканский изоляционизм проистекает из сочетания усталости от войны, экономического популизма и скептицизма по отношению к международным институтам. 

Растет склонность отдавать приоритет внутренним проблемам, таким как экономика и иммиграция, а не выступать в роли мирового полицейского. Многие республиканцы видят в глобальных альянсах, таких как НАТО, бремя, которое приносит пользу иностранным государствам за счет американских интересов. 

В этих условиях в кулуарах НАТО обсуждается идея частичного принятия Украины в альянс. Бывший генсек НАТО Йенс Столтенберг предложил модель, при которой Украина могла бы вступить в НАТО даже с неподконтрольными территориями. 

«Когда есть воля, есть способы найти решение», — заявил он, приводя в пример прецеденты заморозки конфликтов. «Соединенные Штаты имеют гарантии безопасности для Японии. Но они не распространяются на Курильские острова, которые Япония считает японской территорией, контролируемой Россией», — привел исторические прецеденты экс-генсек. 

Он также упомянул пример Западной Германии, которая считала Восточную Германию частью единой страны, но НАТО защищало только западную часть. 

Однако каким бы ни было решение, оно должно быть принято быстро. Если Трамп победит на выборах в ноябре, у Украины останется всего несколько месяцев, чтобы добиться решающего перелома на фронте или столкнуться с перспективой переговоров на невыгодных условиях. 

В экспертных кругах обсуждаются различные сценарии завершения конфликта. Корейский вариант предполагает замораживание линии фронта с созданием демилитаризованной зоны. Это создало бы сильно милитаризованную границу, похожую на демилитаризованную зону Кореи, где напряженность остается высокой, а спорадические столкновения являются постоянной угрозой. 

Мечта о воссоединении сохранилась бы, но при этом Украина стремилась бы восстановить полный суверенитет в пределах своих международно признанных границ, а Россия продолжала бы с аппетитом посматривать на оставшиеся территории Украины и открыто желать потушить волю украинцев к суверенитету, до поры до времени довольствуясь своими приобретениями в Луганской, Донецкой областях и Крымом. 

Финский сценарий, или «финляндизация», подразумевает уступку части территорий в обмен на гарантии независимости и нейтралитета. Применительно к Украине подобная сделка могла бы включать в себя формальную уступку Крыма и частей востока страны России в обмен на обязательство нейтралитета, тем самым не допуская вступления Украины в НАТО или любые другие военные альянсы. 

Украина сохранила бы свою независимость, свободную от прямого российского правления, но существовала бы под тенью влияния Москвы. Это, похоже, соответствует видению Трампа, и оно было бы крайне непопулярным в Украине. После многих лет борьбы за утверждение своего суверенитета и сближение с Западом принятие территориальных завоеваний России и отсутствие «зонтика» НАТО были бы горькой пилюлей для украинского правительства и его народа. Это предложило бы путь к миру, но такой, который оставляет Украину уязвимой, слабой, покалеченной и вынужденной всегда жить в ожидании новой войны, что вряд ли соответствует ее долгосрочным устремлениям. 

Наконец, немецкая модель предполагает разделение страны на две части с перспективой будущего воссоединения. Этот сценарий был бы похож на послевоенную ситуацию в Германии времен холодной войны, где Украина была бы разделена на два отдельных образования, каждое из которых было бы связано с противоборствующими мировыми державами. 

Западная Украина интегрировалась бы в НАТО и Европейский Союз, что стало бы огромным благом для Зеленского, но часть Восточной Украины, включая Крым и большую часть Донецка и Луганска, осталась бы под российским контролем. Это формализовало бы нынешнее фактическое разделение, создав новую геополитическую реальность на восточном фланге Европы. 

Линия демаркации не включала бы все аннексированные Россией районы, поскольку РФ не контролирует Луганскую и Донецкую области Украины целиком. Таким образом, каждая сторона сможет заявить о своего рода победе, и вся эта установка будет иметь временный характер. 

Такое разделение, конечно, было бы чревато опасностями. Территориальная целостность Украины была бы непоправимо нарушена, и раскол мог бы усилить дальнейшую напряженность между НАТО и Россией. 

Но для многих это могло бы показаться прагматичным способом предотвратить полномасштабную войну, признавая при этом геополитические реалии региона. Что особенно важно, существовала бы возможность воссоединения, как это произошло в Германии, по сути реализуя цели Расмуссена в какой-то момент в будущем. 

Время неумолимо утекает, и Киеву придется делать трудный выбор. Возможно, настал момент для украинского руководства взять на вооружение немецкое слово «реал-политик» — политику, основанную на практических соображениях, а не на идеологии, морали или эсхатологической борьбе с Гогом и Магогом. 

Какой бы путь ни выбрала Украина, он будет тернистым. Но в конце этого пути должен забрезжить свет мира — мира, который позволит украинцам вернуться к нормальной жизни и начать восстанавливать свою страну. Этот мир не будет идеальным, он потребует компромиссов и болезненных решений. 

Но альтернатива — продолжение кровопролития без гарантии победы — может оказаться еще более разрушительной для будущего растерзанной Украины. В этот критический момент истории Украина стоит на распутье. Выбор, который она сделает сегодня, определит судьбу не только страны, но и всего региона на десятилетия вперед. 

Остается надеяться, что мудрость и прагматизм возьмут верх над эмоциями и идеологией, и Украина сможет найти путь к миру, сохранив при этом свою независимость и достоинство. 

 Джейхун Аширов