Корреспондент «ЭБ» отправился в Пермский край, чтобы разобраться в драме, разыгравшейся вокруг знаменитого когда-то конезавода
Обычная по нынешним временам история. На месте еще недавно крепкого, с традициями и историей, хозяйства теперь разруха. Виной тому набирающая силу разорительная тенденция: землю хозяйственного назначения близ мегаполисов срочно захватывают и «перепрофилируют» рейдеры, при этом закон остается на стороне разрушителей.
В пригороде Перми на территории Племенного конезавода № 9 случилась стрельба. К конторе понаехали джипы, выскочили люди в камуфляже и кинулись на штурм. Дело кончилось пальбой. На утро выяснилось, что бились старые и новые собственники. На племзаводе, пребывающем сейчас в крайнем упадке, есть нечто такое, за что пермские и даже московские акулы бизнеса готовы драться не на жизнь, а на смерть. Это земля.
Соколов, хозяин и поэт
Племзавод № 9 – в просторечии «Девятка» – в советское время считался лучшим в крае по надоям, урожаям и прочим ныне забытым доблестям. Но главное, «Девятка» была ведущим производителем племенной элиты крупного рогатого скота и лошадей. Имена ее рекордистов – орловских рысаков – есть во всех учебниках по коневодству. Жеребец Кипр в 1986 году обыграл лучших американских и русских рысаков, а Ковбой установил абсолютный рекорд для всех пород.
Всех рекордов директор, Герой соцтруда Александр Васильевич Соколов достиг в вечных боданиях с партийным начальством. В конце концов, он в расцвете сил был снят «за нарушение партийных норм», с горя уехал в глушь Челябинской области, к себе на родину, писал безответно Горбачеву и умер после тяжелой болезни в 1999 году.
Мне посчастливилось познакомиться с ним еще в директорах, его личность потрясла меня своим размахом и удивительно поэтичным отношением к сельскому труду. «Нельзя о лошадях говорить «штук»! Живое существо, даже муравей – уже не штука!.. Баклан – выдающаяся лошадь! На него только посмотришь – сладко спать будешь!»
От хозяйства у меня осталось ощущение даже не павильона ВДНХ, а какой-то всемирной выставки. При нем оно по сути уже было самым рыночным и европейским. Не получая ни копейки из казны, «Девятка» строила детские центры и прекрасное жилье для животноводов. А когда бензин был еще по цене газировки, Соколов многие работы перевел на гужевую тягу, просчитав, что это эффективней. К 1991 году в хозяйстве была тысяча работников, и все там цвело и пахло. А нынче полный крах. Осталось 200 работников. По хозяйству уже катком проехалось банкротство, а под финал, как уже сказано, и вовсе началась пальба.
Почему так вышло? Вот что хотелось понять, когда я 20 лет спустя снова приехал в «Девятку».
Кто стрелял?
Меня, по правде говоря, подивило, что в ее центральном поселке Ферма почти все, несмотря на производственный упадок, осталось, как и было. Все дома в порядке, двухэтажная белокаменная «контора Соколова» не потускнела – и перед ней памятник чемпиону Кипру. Инерция той чистоплотности, что Соколов вогнал во все и вся, даже сегодня не иссякла.
Судьба же «Девятки» после жестокой отставки ее автора (все равно как отставили бы Гоголя от его книг, Королева от космоса) сложилась так. Директором дальше стал главный зоотехник Геннадий Миков – тоже сильный спец, но не такого дерзкого полета. А тут подоспело время реформ, почему-то крушившее в первую очередь все, во что вложены были труды и таланты незаурядных людей. Правда, первые послесоветские пермские губернаторы – Кузнецов, особенно Игумнов – еще как-то помогали легендарной «Девятке». Но следующие – Трутнев и особенно теперешний Чиркунов – просто махнули рукой на постигшие ее, как и тьму других разорившихся хозяйств, проблемы. В 2004-м Миков ушел «по здоровью», успев обзавестись огромным джипом и особняком и повесив на «Девятку» долг в 57 млн. рублей. Уже при нем прежде обширное хозяйство, куда кроме лошадей и коров еще входили овцы, овощи, картофель – вплоть до меда, сильно сократилось.
Следующий директор Геннадий Кашин, бывший начальник сельхозхимии, в недолгий срок вдвое сократил доставшийся ему штат работников и родил идею приватизации «Девятки» через ее банкротство. Тот же Кашин предложил продать части земель хозяйства под частную застройку: «Их отнимут рано или поздно, а так хоть заработать что-то для себя». Продать землю ему не дали, но свой план банкротства он провел через арбитражный суд, назначивший в 2005 году внешним управляющим «Девятки» Людмилу Сырвачеву.
Этой весьма заметной в крае бизнес-даме московский глянцевый журнал посвятил многополосный дифирамб: «Людмила Сырвачева – один из самых известных в России арбитражных управляющих. Она имеет репутацию управленческого хирурга, а не могильщика предприятий…» Но краевая пресса называет ее именно могильщиком, приписывая ей разорение нескольких хозяйств в крае. Сырвачева стала распродавать под погашение долгов производственные помещения. При этом долг племзавода непостижимым образом вырос до 80 млн. рублей. Кроме того, она прекратила платежи в пенсионный фонд, чем сделала практически неминуемым уход «Девятки» с молотка.
Но тут вдруг в июне 2007 года долг хозяйства в 41,3 млн. рублей, составлявших предъявленную по суду часть всей задолженности, гасит некая московская фирма ООО «Авторесурс». Суд прекращает процедуру банкротства, и без двух минут собственником «Девятки» делается неведомое ООО, не упомянутое даже строчкой в Интернете. Сырвачева такой внезапный оборот комментирует весьма спокойно: «Не знаю, что это за фирма. Кто-то просто захотел и перекупил чужой долг, закон не запрещает».
Но один сведущий источник мне сказал, что это теневое ООО, созданное под отъем земель «Девятки», лишь за то, чтобы дама приняла в оплату долга те 41,3 млн., выделило для «поощрения сторон» не меньшую сумму. А так как в силу дальнейшего развития событий трюк не прошел, кое на ком повис должок, что не по «понятиям» и все, мол, может закончиться весьма драматично…
А события вокруг «Девятки» развивались следующим образом. Сейчас она в статусе ФГУП имеет двух хозяев: «Минсельхоз» и «Росимущество». И вот оба эти ведомства, видя, что хозяйство с 6 тыс. гектаров земли, цена которой от 3 млн. рублей за гектар, может отойти неведомому ООО, зачесались в затылках. Пермское управление «Росимущества» нашло в действиях Сырвачевой по распродаже племзавода нарушения закона – и назначило новым директором Александра Черкасова. Сырвачева тут же заключила договор с охранной фирмой, выславшей своих стрелков в расположение «Девятки». Черкасов прибыл туда со своей охраной, но в контору был не пущен. Ругань сменилась залпами, к счастью, лишь демонстрационными. Черкасовские навалились на врагов, разоружили и слегка намяли им бока. И ввели, как в Зимний, новую власть. А Сырвачева, как Керенский в юбке, пустилась наутек, прихватив всю документацию «Девятки».
После чего в краевых СМИ еще долго обсуждали, кто в кого да из чего стрелял. Но суть не в том, кто из какой табельной пушки там палил. А в том, кто навел всю эту дикую пушку на Девятый племзавод? И кто сумеет ее отвести?
Товарищ два капитана
Армейский устав велит солдату при виде двух и больше офицеров приветствовать старшего по званию. Один солдатик как-то налетел сразу на двух капитанов, растерялся и с испугу выпалил: «Товарищ два капитана!»
Через два месяца после триумфа «человека с ружьем» Черкасова «Росимущество», в силу каких-то своих видов, вместо него назначило директором «Девятки» Владимира Потехина. Прежде он работал в фонде «Правопорядок», получившем в связи с какими-то финансовыми делами скандальную известность. А Минсельхоз, дабы тоже не остаться в стороне, в свою очередь назначил на тот же Девятый племзавод директором Сергея Козаря, бывшего директора ипподрома. Никакой стрельбы меж ними уже не произошло, напротив, скоро «товарищ два директора» поладили и мирно уселись в одном кабинете.
Противница обоих Сырвачева прокомментировала это так: «Оба – люди местного бизнесмена и депутата Госдумы Борисовца, который имеет виды на земли «Девятки». Он владелец ипподрома, где раньше служил Козарь, и еще многого чего. Он и внедрил их туда известным образом». – «За деньги?» – «Это не я сказала». Ей же, с ее слов, не нужны никакие земли; весь интерес – спасение «Девятки», для чего она и ведет сейчас судебную тяжбу против этих «самозванцев».
Кстати, еще один депутат, уже Пермского краевого собрания, Геннадий Кузьмицкий, директор порохового завода, снятый путем рейдерской атаки, поведал мне:
«Сейчас места директоров свободно покупаются за деньги. В «Девятке» лакомый кусок – земля, на пороховом заводе – «социалка»: дом культуры, дворец спорта. Пока еще дети там занимаются бесплатно, а новые руководители хотят, как я понимаю, сдать все под торговлю. Новый директор с заместителем пришли оформляться с чистыми трудовыми книжками: наше предприятие, одно из трех самых крупных в крае, – их первое место работы!»
В итоге на истерзанной «Девятке» схлестнулись, можно полагать, интересы сразу нескольких участников ее терзаний: Минсельхоз, «Росимущество», Борисовец, Сырвачева, тайное ООО «Авторесурс»… Возможно, есть еще участники и соучастники. То есть потенциальных нянек все же оказалось как раз около семи. И хоть все божатся, что хотят вправить дитю глаз, сдается, что на самом деле – оставить и без глаза, и без земли. Знаменательна позиция по этому поводу главы Пермского района Александра Кузнецова: «Я – циник, мне главное, чтобы налоги шли в бюджет. А будут там коровы или ИКЕА, все равно».
Ну и при всем этом на задвинутом на самый задник плане – интересы работников «Девятки», последних могикан сельского дела и коневодства в частности. Они в жестокой схватке чужаков, паркующих свои джипы у конторы, играют роль пассивных наблюдателей – и только. Выразителем их стороны для меня стал Андрей Соколов, сын знаменитого директора, заслуженный зоотехник России, выпестовавший абсолютного рекордиста Ковбоя.
«Конь бледный…»
Если «товарищ два директора» в беседе держатся с бодростью хирургов перед обычной операцией, то Андрей похож на пациента, над которым занесен нож. На дело, которому отдал жизнь его отец, сейчас наехал, как в апокалипсисе, «конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть».
В старое время в племзаводе было 680 лошадей орловской рысистой породы и арденов, русских тяжеловозов. И те и другие пользовались спросом: рысаки гремели на ипподромах, ардены применялись для сельхозработ. Но сейчас у нас значительно сократилось число ипподромов, а на оставшихся – число беговых дней, хотя во всем мире ипподромный бизнес процветает. А весь сельский спад убил спрос на рабочих лошадей, их уже нет в «Девятке» вообще. Остались только 250 орловских рысаков, и что с ним делать дальше – полная загадка.
По части дойного стада хотя бы есть какие-то прикидки. Бизнес-знаток Потехин полагает, что с той крепкой базой, которая осталась еще от Соколова-старшего, «Девятка» после приватизации способна стать доходным бизнесом по производству молока. Но как сохранить коней, ни он, никто другой, ни даже сам Андрей не знает. Сейчас эти кони, при полностью разлаженном аукционном деле, дают 5 млн. рублей убытка в год. Андрей, главный их защитник, не может не страдать в этой связи: «Наши лошади – это краса, престиж страны, воплощенный труд тысяч подвижников, начиная с создателя породы графа Орлова! Мне говорили: ну оставь трех рекордистов и плоди от них потомство на продажу. Но селекционная работа требует минимум сотни лошадей. Мы – последние, кто обладает уникальным генотипом орловских рысаков!»
Но это уже лирика. Сейчас же на «Девятке» гадательный расклад. Если у нас в будущем поднимется ипподромный бизнес, то вырастет и спрос на рекордистов-рысаков. Если он не поднимется быстрей, чем вымрут кони и способные работать с ними люди – то «конь блед» и «всадник смерть». К слову: Брянский конезавод купил богач Исаков, чем и упас его от смерти.
Люди из «Девятки»
То, что стряслось с «Девяткой» – вовсе не бой местного значения. Это тест. Из него очевиден вывод: в нынешнем странно перекошенном российском рынке нет места сельхозпроизводству. Ну просто полная несовместимость! Старая комвласть руководила сельским делом с массой глупостей и гадостей, но новая, не исправляя старого, просто пустила это дело под откос. Что подтверждается простой статистикой: в Пермском крае, как и во многих других, продовольствие уже на 80% привезено из-за рубежей. О какой продовольственной безопасности можно говорить? Мне, кстати, цитировали реплику местного руководителя, заявившего в сердцах: «Да я край накормлю, не знаю только, куда деть крестьян…»
Как ни странно после всего сказанного прозвучит, «Девятку» еще можно спасти. При ее сократившемся производстве принадлежащие ей 6 тыс. гектаров явно избыточны, есть и неудобья. Хозяйство вполне могло бы без ущерба для будущего продать до полутысячи этих гектаров. Выручка покроет все долги, даст деньги на развитие. При этом не нужны ни Сырвачева, ни «товарищ два директора», ни «Авторесурс» – если сделку провести в открытую, по прозрачным схемам, под контролем. Не дать рассовать вырученные средства по карманам господ-товарищей, не имеющих никакого отношения ни к прошлому, ни к будущему этой земли. Ну и еще поставить во главе дела человека, который бы болел за дело «нервами» – и знал в нем толк. Такие в «Девятке» и сегодня, после всех кадровых потрав, есть.
Но этот, казалось бы, самый простой план при нынешней «руководящей линии», когда рейдеры и коррупционеры имеют явное преимущество перед нормальными, работящими и болеющими за свое дело людьми, едва ли выполним.
Алексей РОСЛОВ, спецкор «ЭБ», Пермь – Москва