Уже в середине ХХI века, по прогнозам экспертов, в мире разразятся белковые войны. Победитель получит контроль над морскими биоресурсами
Текст: Михаил ЧКАНИКОВ
Однако Россия рискует проиграть эту битву еще до ее начала. Богатства наших вод варварски уничтожаются браконьерами, работают «на дядю». И вообще уже частично принадлежат заграничным конкурентам. В прошлом году федеральные власти попытались вернуть российскую рыбу на родные берега и рынки. Но она, дуреха, пока по-прежнему предпочитает другие места – поглубже.Откуда у рыбы такое отсутствие патриотизма?
Лучшая колбаса – это рыба
Рыба сродни нефти – корма не просит, ухода не требует. Добывай, продавай и ешь. Но, в отличие от ископаемых углеводородов, морепродукты еще и воспроизводятся сами. Если, конечно, варварски их не изводить. Это самый доступный животный белок на планете.
Вот вам очень доходчивые цифры. Сельское хозяйство нашей страны за год производит немногим больше 5 млн. тонн мяса. При поддержке из федерального и региональных бюджетов, которая в этом году достигнет 200 млрд. рублей. Рыбаки дотаций практически не получают. Платят вбюджеты 22 млрд. рублей в виде различных налогов и сборов. Обратно получают 6млрд. рублей. При этом добывают больше 3млн. тонн рыбы. В общем, с точки зрения экономики, лучшая колбаса – это рыба.
Во всем мире за год вылавливают 98млн. тонн морепродуктов. Эксперты считают, что эту цифру без драматических последствий для водных биологических ресурсов можно повысить как минимум до 110–115 млн. тонн в год. Продовольствия на Земле не хватает уже сейчас, и нетрудно предсказать: пройдет совсем немного времени, и тот, кто контролирует рыбные ресурсы, будет купаться в золоте.
России Богом и завоеваниями предков даны протяженные морские границы. У нас есть Охотское море – самое рыбное в мире. И самая рыбная в мире река Озерная: каждый год в нее заходит на нерест 60 тыс. тонн (!) лососевых. При этом контроль над всем этим великолепием практически утрачен нашим государством. Да и гражданами, в общем, тоже. Например, некая китайская компания, по утверждению руководителя Государственного комитета по рыболовству Андрея Крайнего, контролирует половину российского минтая. Великий сосед на государственном уровне обеспечил ее средствами на скупку акций российских рыбопромышленных предприятий. Сейчас китайцы – на своей территории, естественно, – достраивают предприятие, которое будет за год перерабатывать 500 тыс. тонн рыбы из российских вод. Работу на нем получат 30 тыс. китайцев. Китайское филе минтая из российского сырья будет продаваться и у нас в стране – если, конечно, достанется.
Еще один показательный эпизод. Во времена Бориса Ельцина, спрямляя морские границы на Дальнем Востоке, мы добровольно уступили тысячи миль воды и 150тыс. тонн минтая в год одним движением ручки, ничего не получив взамен. Или получив, но исключительно в частном порядке, на банковский счет отдельных прохиндеев. Или вот пример. Отсутствие государственной поддержки сделало добычу морского зверя на Дальнем Востоке экономически невыгодной. В результате расплодившиеся стада водных млекопитающих пожирают ежегодно примерно столько же рыбы, сколько достается рыбакам…
Но это, так сказать, потери видимые. Невидимые куда страшнее. В Госкомрыболовстве признают, что реальный улов в российских водах в 1,5 раза выше официального. В тоннах. В деньгах, естественно, картина выглядит еще более впечатляюще.
По данным Счетной палаты, весь черный рыбный рынок России оценивается в28млрд. рублей. Однако Андрей Крайний считает и эту цифру заниженной. Ссылаясь на данные ФСБ, он заявляет, что до последнего времени в такую сумму оценивался только незаконный оборот осетровых. Косвенное подтверждение правоты таких оценок было получено прошлой осенью врезультате ареста одной из международных преступных группировок. Три джентльмена удачи промышляли незаконной добычей российского краба и продажей его в США. Поражает объем «бизнеса»: 15 тыс. тонн в год, 200 млн. долларов дохода. Неплохо сообразили на троих. Хотя очевидно, что в дележе участвовало больше ртов. Злые языки говорят, что в записных книжках задержанных есть телефоны российских чиновников, кто по должности и по присяге обязан блюсти интересы государства и сограждан.
Понятно, браконьерам не нужна дешевая рыба. В распоряжении Госкомрыболовства имеется киносъемка: рыбаки выбрасывают за борт тонны минтая. По сути, майнают вморе десятки тысяч долларов. Предварительно, правда, выпотрошив добычу. Разгадка такой расточительности проста: икра минтая почти в 5 раз дороже самой рыбы. Поскольку в новой России был отменен такой научно обоснованный показатель, как выход икры, «бизнес» выглядит так. Рыбаки получают квоту на вылов минтая, выходят в море и берут его столько, сколько могут. Набивают трюмы икрой, рыбу выбрасывают. А потом заявляют, что треть массы выловленного минтая составляла… икра (тогда как биологи утверждают: доля икры у этой рыбы органически не может превышать 4,5%). И уж тем более браконьеры не опускаются до добычи баренцевоморской сайки, черноморской тюльки и хамсы. Ее не ловят даже легальные рыбаки – не выгодно. В результате часть рыбных ресурсов страны не осваивается.
Вывод? Он, увы, давно известен: мы наплевательски относимся к собственным богатствам. Поэтому и бедны. А к этому еще важное уточнение: российские власти своими действиями (а чаще и бездействием) создают сегодня на морских рубежах будущие «горячие точки». Пройдет не так уж много времени, и страна может встать перед трудным выбором: или уступить свои богатства без боя, или отстаивать и возвращать силой бездарно разбазаренные ресурсы.
Держи краба. Морского
Японцы в среднем живут больше 80 лет – дольше всех в мире. Специалисты связывают это достижение с тем, что люди в Стране Восходящего Солнца едят много морепродуктов – по
Российские промысловики с удовольствием поставляют японцам сырье. По данным Государственного комитета по рыболовству, реальный объем добычи крабов внаших дальневосточных водах в 5–7 раз превышает общедопустимый улов (ОДУ) – научно установленную норму вылова, которая практически имеет силу закона.
Японцы, кстати, уважают и морских ежей – их наши рыбаки вылавливают в 6–10 раз больше ОДУ. На этом фоне «перелов» минтая – всего в 1,5 раза больше ОДУ – выглядел бы детской забавой, если б не абсолютный вес. Пятьсот тысяч тонн в год «мимо кассы» – это не дельфин чихнул.
Браконьеры проявляют такое усердие вуничтожении национального достояния, что затоварили рынок. За последние два-три года закупочная цена на икру минтая упала в 2,5 раза. Краб камчатский колючий подешевел в 2 раза. При этом готовые продукты из нашего сырья японцы продают отнюдь не дешевле, чем прежде. На крабовое мясо на мировом рынке они наворачивают все «пять концов». Практически не имея собственного сырья, Япония является крупнейшим на планете поставщиком крабовой продукции.
Этот бизнес принес процветание берегам страны-соседки. Некогда захолустные рыбацкие деревушки в считанные годы разрослись на наших морепродуктах впроцветающие города. На словах представители японской стороны выражают готовность всемерно бороться с нелегальными поставками российских морепродуктов. Как, кстати, и представители корейской стороны. И всех прочих заинтересованных внашей рыбе сторон света. Нои недоеденному морскому ежу понятно, что все эти заявления – болтовня. Рыба, выловленная вморе, создает рабочие места на берегу. Аони продлевают жизнь нации лучше самого диетического питания.
В России, по официальным данным, граждане сейчас съедают за год в среднем по
Кстати, о рыбке. Медики считают минимальной здоровой нормой в годовом рационе человека 23 килограмма в год. Столько сейчас едят американцы. Столько же приходилось на каждого советского человека. В СССР добывали больше 10 млн. тонн рыбы, ходили за ней в дальние экспедиции. Из рыбака номер один за 15 лет Россия превратилась в замыкающего
первую десятку. Суда прижались к берегу – экономика не позволяет бороздить мировой океан. А отсутствие контроля в 200-мильной исключительной экономической зоне позволяет оставшимся судам ловить, сколько влезет, ничего особенно и не бороздя.
Как стать браконьером
Руководитель Госкомрыболовства Андрей Крайний делит браконьеров на три группы. Во-первых, это гастролеры на судах без промвооружения – оборудования для лова рыбы. Под флагом какой-нибудь морской державы типа Монголии, у которой сРоссией нет межправительственного соглашения в области рыболовства, эти деятели заплывают в нашу 200-мильную зону, быстренько перегружают себе на борт груз рыбы и спокойно плывут в иностранные порты. Лицензирование транспортных судов не так давно в России было «предусмотрительно» отменено.
Вторая группа – продвинутые браконьеры. У них на судах бывает, например, запасной комплект спасательных кругов сназванием совершенно другого парохода. Это позволяет прикидываться в иноземных портах кем-нибудь совсем другим. Они успешно выводят из строя датчики отраслевой системы мониторинга, установленные на каждом рыболовном судне. Спутники (правда, французские) наблюдают из космоса за перемещениями наших рыбаков и передают данные на землю. До последнего времени эта информация носила справочный характер. Заметив, например, на мониторе, как пароход на большой скорости пересекает по суше Кольский полуостров, руководитель Госкомрыболовства мог при желании попенять капитану за то, что он вывел датчик из строя и явно нарушает правила промысла. Но не более – суды не принимали данные отраслевого мониторинга в качестве доказательств.
Теперь ситуации изменилась хотя бы теоретически. В конце прошлого года парламент принял, а президент подписал совершенно революционные поправки к закону «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов». По существу, этот акт переписан заново. В частности, информация спутников теперь должна стать агрументом для суда.
Андрей Крайний считает, что бороться сэтими двумя группами уничтожителей рыбы нужно силовыми методами. Недавно он выступал на правительстве и, говорят, сумел доказать, что необходимо закупить хотя бы три скоростных судна для рыбоохраны, которые смогут перекрыть входы-выходы Охотского моря. Их готовы построить в Хабаровске за 300 млн. рублей – ничтожная сумма даже по сравнению с данными Счетной палаты о ежегодных потерях от браконьерства. Правда, на этих судах будут служить люди. И командовать ими – тоже люди. Их морально-нравственный облик – более существенный фактор, чем скорость корабля рыбоохраны…
Третья группа браконьеров – легальные рыбаки, которые ловят рыбу сверх квоты, потому что в противном случае не смогут окупить выход в море. Эта практика получила развитие в начале нового века. На аукционах компании покупали, например, квоту на вылов 100 тонн камчатского краба за 10 млн. долларов – в 5 раз выше оптовой рыночной цены. С точки зрения экономики – безумие. И всем было понятно, что рыбаки воспринимали квоту только как билет на промысел: дайте выйти в море, а там мы уж как-нибудь разберемся с экономикой.
Сейчас используется исторический принцип наделения рыбаков квотами. Он тоже не идеален. По существу, сложился закрытый клуб рыбаков. Среди них есть и «банно-прачечные комбинаты», практически не имеющие флота. Они получают квоты и затем втридорога продают их. Для того чтобы окупить расходы на их приобретение, рыбаки с флотом, но без квот, опять же «перевыполняют» все нормы.
На уровне деклараций государство обещало объявить рыбным рантье войну. Но пока еще нет признаков того, что она началась. Поправки к закону о рыболовстве, вступившие в действие с 1 января 2008 года, позволяют отнять квоту у браконьера. Но ни одного громкого процесса такого рода пока не было.
Еда или сырье?
Можно только гадать, почему рыба только сейчас оказалась в зоне особого внимания власти. В ежегодном послании президент Владимир Путин заявил, что надо запретить судам под иностранными флагами ловить в российской исключительной экономической зоне. Затем «ответственным за рыбу» назначили директора калининградского рыбного морского порта Андрей Крайнего. Главная его сила (или слабость?) состояла в том, что он не был чиновником. Затем рыбу вывели из-под «Минсельхоза», преобразовав Федеральное агентство по рыболовству в Госкомитет. При этом был нарушен основной принцип административной реформы – законодательные, правоприменительные и контрольные функции собрались под одной крышей. Наконец, было принято несколько законодательных актов, явно направленных на наведение порядка в отрасли. Возможно, вэто время уже существовал прогноз всемирного повышения цен на продовольствие, ироссийские власти решили накормить народ сравнительно доступной рыбой. А заодно пополнить казну, взяв под контроль экспорт водных биологических ресурсов.
До сих пор рыбаки всеми правдами и неправдами избегали российских портов. Предпочитали доставлять рыбу из 200-мильной зоны прямиков за рубеж. В этом нет нарушения закона. Таможенная территория России заканчивается в
Норвежцы, японцы, корейцы, китайцы ставят рыболовное судно под разгрузку за считанные часы. Платят зачастую наличными. Предлагают бонусы – могут, например, бесплатно заправить пресной водой. Вроссийских портах нередко приходится ждать разгрузки несколько суток. Многочисленные проверяющие не торопятся. И, по неофициальным признаниям рыбаков, просто ждут взяток. Тем более что техническое состояние судов и документы на груз таковы, что всегда найдется повод для придирок.
Нет, мы не против порядка. Разница втом, что иностранцы воспринимают рыбацкий улов как сырье. Поэтому их ветеринары не свирепствуют в портах. Зато готовую продукцию – филе, полуфабрикаты – проверяют по всей строгости. В российских портах ветеринары представлены шестью инстанциями. Рыбу в трюме они оценивают как пищевой продукт. Поэтому, по словам Игоря Чернышенко, начальника управления «Россельхознадзора», которое отвечает за рыбу, наш ветеринарный контроль так строг. На самом деле областные игородские ветеринары не подчиняются федеральному ведомству. Дублируют работу друг друга. В частности, назначают совершенно ненужные платные экспертизы сырья. Которые отнимают у рыбопромышленников не только деньги, но и время. Время в порту стоит дорого. Кроме того, рыба в море не ждет, пока все ветеринары удовлетворят свой профессиональный интерес. Косяки уходят, а с ними и прибыль.
В общем, перспектива захода в родной порт для капитана российского рыбопромыслового судна – это кошмар и головная боль. Поэтому рыбу он разгружает на чужих, но более приветливых берегах.
Часто в этом есть и чисто конъюнктурный резон. За очень многие ценные виды морепродуктов в нашей стране трудно получить достойную цену. Да и если представить на секунду, что весь наш минтай завтра окажется на родном берегу, цена на него, скорее всего, упадет ниже себестоимости добычи. Выяснится, что улов негде хранить, некому перерабатывать и не на чем транспортировать. 85% наших водных биологических ресурсов сосредоточены на Дальнем Востоке, а 85% населения – в Европейской части страны. Доставка очень дорога. Килограмм селедки на берегу Тихого океана стоит 12 рублей, транспортировка этого килограмма в Москву по железной дороге – 9 рублей.
Президент поручил правительству исследовать вопрос о возможности снижения железнодорожных тарифов на рыбу. В преддверии этого события цены на транспорт подскочили, затем федеральная служба по тарифам приняла решение их слегка снизить. Ив итоге все осталось так, как есть.
Одна из поправок к закону «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов» предписывает рыбакам доставлять всю пойманную рыбу на таможенную территорию РФ. Но – с 1 января 2009 года. Пока тем, кто привез рыбу на российский берег, в10 раз снижают плату за пользование водными биологическими ресурсами. Но эта преференция рыбаков не слишком воодушевляет. Они пока смотрят, как события будут развиваться дальше.
Год отсрочки нужен государству для того, чтобы на берегу подготовиться к встрече суловом. По замыслу, вся рыба, предназначенная на экспорт, должна будет проходить через электронные торги. А та, что для внутреннего потребления, – по желанию продавцов и покупателей. Биржу еще только предстоит создать, а пока рыбопромышленники недоумевают: как все это будет?
Чтобы добиться ускорения приема рыболовецких судов в портах, необходимо изменить около 70 подзаконных актов и ведомственных инструкций. Андрей Крайний осенью клялся, что уже в декабре суда будут становиться под разгрузку за несколько часов вместо нескольких суток. Но вянваре вынужден был признать: «Мы недооценили сложность задачи». Проблему пока решить неудалось.
В общем, у нас пока много рыбы и теперь есть нормальный, по признанию специалистов, закон. Однако ситуация в море и в портах меняется медленно, если меняется вообще.
С кем вы, деятели аквакультуры?
Осетров спасти не успели. Их осталось так мало, что промышленный лов запрещен вовсе. Остались небольшие научные квоты. Икру, не годную для рыборазведения, продавать гурманам пока разрешено. А также икру, полученную на осетровых заводах.
В прошлом году был принят закон об уничтожении конфискованной рыбы и морепродуктов ценных пород. Раньше браконьеры могли спокойно сдать свой улов вправоохранительные органы, которые успешно переправляли осетровый товар вторговлю. Вся машина по легализации преступных доходов работала как часы.
Между прочим, закон об уничтожении конфиската не могли согласовать в различных ведомствах в течение нескольких лет. На кону стояли большие деньги. Когда же, наконец, под личным давлением президента документ был согласован, экземпляр со всеми визами бесследно исчез из коридоров власти. Служебное расследование не выявило виновных.
Пока шли согласования, численность осетровых падала стремительно. Несколько лет назад был прекращен легальный экспорт. Бренд «русская икра» существует теперь только в сознании отечественных патриотов. Крупнейшим поставщиком на мировой рынок стал Иран, где за незаконную добычу осетров полагается смертная казнь через повешение. Теперь черную икру в богатых российских городах можно купить либо в магазине по цене, достигающей 230тыс. за килограмм. Либо на рынках из-под полы за 40 тыс. кило. Еще прошлым летом там она стоила 17 тыс. рублей.
Специалисты говорят, что объем реализации осетрового товара действительно снизился. Косвенным подтверждением этого является начало строительства в Калуге, Рязани и Новосибирске заводов по производству товарной икры. Андрей Крайний считает, что бизнес высоко оценил усилия государства по борьбе с осетровыми браконьерами, и теперь готов вкладывать деньги врыборазведение.
Во всем мире аквакультура развивается бурными темпами. В этом году, например, наши рыбаки поймали рекордное количество лососевых – более 320 тыс. тонн. А норвежцы тем временем вырастили в садках на комбикорме около 600 тыс. тонн семги. Китай декларирует, что в аквакультуре выращивает 40 млн. тонн рыбы. Однако наши специалисты полагают, что цифра завышается для того, чтобы легализовать браконьерские уловы. В том числе российских рыбаков.
У нас аквакультура приносит на столы граждан скромные 100 тыс. тонн рыбы в год. Андрей Крайний полагает, что за несколько лет можно увеличить производство до 400тыс. тонн. Но не более. В отличие от Норвегии, у нас в Мурманске вода холоднее и выращивать в большом количестве можно разве что арктического гольца. Это, конечно, хорошая рыба, но семге по вкусу уступает.
Большие перспективы на дальневосточном побережье. Там есть все условия для выращивания всевозможных морских гадов, пользующихся огромным спросом у японцев, корейцев и китайцев. Нет только закона, который бы провозгласил частную собственность на водные биологические ресурсы, выращенные в море искусственно. Сейчас они наравне с дикими братьями и сестрами являются собственностью Российской Федерации. Их мало вырастить, за пользование ими еще и надо заплатить в казну.
Проект закона об аквакультуре существует, и даже вроде бы внесен в Государственную Думу. Но когда будет принят, непонятно. Очевидно, он тоже задевает интересы браконьеров. Поэтому и его вполне могут украсть.
Вообще браконьеры, похоже, единственные граждане страны, которые понимают истинную ценность рыбы. Потребители предпочитают колбасу, состоящую на 20% из жира и еще на 20% – из воды. Чтобы вэтом убедиться, достаточно проследить, ккаким прилавкам стоят очереди на рынках по субботам. А к каким – не стоят.
Контрольные органы отказываются понимать, что рыбацкие уловы – это в первую очередь рабочие места для тысяч сограждан, а не источник личного обогащения кучки кормящихся у пирса бакланов. В высших эшелонах власти серьезное отношение к водным биологическим ресурсам созрело только в последние годы. И пока неизвестно, сколько вреальности понадобится времени на то, чтобы навести элементарный порядок в море и в портах. С минтаем вполне может получиться так же, как с осетром: пока бюрократическая машина будет со скрипом проворачивать свои колеса, быстрые и ловкие браконьеры просто уничтожат все стадо.
В таком случае Россия потеряет одно из своих действительных, а не мнимых конкурентных преимуществ в современном мире.