Дело рук утопающих

В китайском языке слово «кризис» изображается на письме двумя разными иероглифами. Первый в переводе означает «опасности», второй – «возможности». Хотя и без китайцев известно, что личностный и профессиональный рост активизируется через преодоление препятствий.

Виктор ШАЦКИХ, обозреватель

Давно замечено: в разных странах кризисные закономерности проявляют себя по-разному. Одних они мобилизуют, других (по большей части) угнетают. Сказываютсяособенности национального характера? Или дело все-таки в том, что в одних случаях государство помогает людям «обжиться» в новых обстоятельствах, а в других оно впадает в крайности: или подпитывает иждивенческие настроения, или оставляет один на один со своими проблемами.

Вопросы по нынешним временам куда как злободневные. Попробуем разобраться.

Однажды в Коннектикуте

Образцом мобильности и готовности к переменам в мире давно считаются жители США. В 1992 году американские экономисты Бланшар и Кац доказали это, можно сказать, с математической точностью. Они проанализировали послевоенный период развития США, подробно проследив по каждому из штатов, как именно, за счет каких механизмов преодолевались экономические проблемы, возникающие в различных регионах и отраслях американского народного хозяйства. Оказалось, что решающий вклад в успех вносил свободный переток рабочей силы.

В упрощенном виде схема выглядит так. Например, если в северо-восточных штатах – Массачусетсе, Вермонте, Коннектикуте – происходит спад производства, то попавшие под сокращение местные жители (не все уволенные, конечно, но значительная их часть) немедленно начинают активно изучать рынок труда. И как правило, с помощью федерального банка вакансий или просто через газетные объявления отыскивают себе подходящее место где-нибудь в другой части США. Иногда за тысячи километров. После этого еще раз уточняются конкретные условия трудоустройства, и если они подходящие, семья продает свой дом с тремя спальнями и покупает такой же или поменьше на новом месте. Продолжая, кстати говоря, выплачивать примерно те же деньги по ипотечному кредиту. Практически все жилье в США покупается в рассрочку, а условия американской ипотеки (как правило, на срок 30 лет под 2–3% годовых) стандартные, и этот кредит легко переводится из банка в банк. Все процедуры покупки-продажи недвижимости также в высокой степени стандартизированы. Спустя месяц мобильный американец с семьей живет на новом месте, работает на новом предприятии – и ощущает себя вполне комфортно, поскольку сохраняет привычные жизненные стандарты.

В Коннектикуте тем временем жизнь тоже постепенно налаживается. Оставшиеся не у дел работники уезжают и снимают напряжение на рынке занятости. Оставшаяся рабсила даже подрастает в цене. А подешевевшее жилье (все же уезжавшие в поисках работы продавали свои домики с дисконтом) сначала облегчает бремя коммунальных расходов местным жителям, а потом привлекает переселенцев из других регионов.

Конечно, на практике для многих семей все может складываться не так просто, порой даже и драматично. Однако в целом этот механизм преодоления рецессии и выравнивая межрегиональных диспропорций много десятилетий работал исправно. Подтверждая, что деловая жизнь в США в решающей степени сориентирована на людей мобильных, легких на подъем.

Из Бургундии в Нормандию

А вот в Европе описанные выше американские механизмы почти не работают.

– В середине 90-х годов европейские экономисты воспроизвели расчеты Бланшара и Каца для государств Старого Света, – рассказывает ректор Российской экономической школы, один из ведущих отечественных специалистов в области трудовой миграции Сергей Маратович Гуриев. – Эксперты взяли для исследования 51 регион в 15 странах Европы. Их выбрали таким образом, чтобы количество, размер территорий и даже амплитуда региональных циклов деловой активности были максимально похожими на американские аналоги. Выяснилось, что трудовая мобильность у европейцев намного ниже, чем у жителей США. Причем это касается не только межгосударственной миграции, но и готовности к переездам внутри одной страны. Для француза переселение в поисках выгодной работы откуда-нибудь из Бургундии, например, в Нормандию – событие крайне стрессовое и поэтому маловероятное. Бургундец рассуждает примерно так: у них совсем другой климат, там живут другие люди, у этих людей другой акцент. Как ехать?

Словом, европейцы – это не американцы.

Экономические спады в странах Евросоюза относительно успешно преодолеваются с помощью других механизмов. Здесь более высокий, чем в США, уровень социальной защищенности населения. Допустим, немецкая семья, где двое взрослых и двое детей, получает, если супруги оказались без работы, пособие в размере 50–60% от прежней заработной платы. Это в среднем свыше 4 тыс. евро в месяц. А затем, если новую работу найти не удается, семейство, как там говорят, садится на «социал». Это ежемесячная выплата порядка 1,7 тыс. евро, в том числе 500 евро – компенсация коммунальных расходов, 350 – пособие на несовершеннолетних детей.

Кроме того, в Европе стимулируют социально ответственный бизнес. Государство выплачивает субсидии и дает налоговые льготы предпринимателям, которые стараются сохранить рабочие места.

И все же специалисты признают, что американский вариант с экономической точки зрения эффективнее. В Европе каждый период рецессии оставляет после себя более глубокие и долгосрочные последствия. Значительная часть рабочих вытесняется из категории экономически активного населения: женщины переключаются на воспитание детей, люди старшего возраста уходят на досрочную пенсию. В США же за пять-шесть лет следы самой глубокой рецессии полностью «зарастают». По крайней мере так было до начала нынешнего глобального кризиса.

Россия – страна контрастов

Экономисты МВФ проводили аналогичные исследования и в Российской Федерации, правда, на более коротком временном отрезке. Полученный результат мало кого удивил. Как отмечает Сергей Гуриев, основной отличительной чертой России является высокий уровень региональных контрастов. Он многократно превышает и европейский, и американский показатели. Причем тенденции к уменьшению межрегиональных диспропорций у нас не наблюдается.

– В остальном, – комментирует результаты исследований ректор РЭШ, – механизм реакции на региональный спад в переходных экономиках, в том числе и российской, больше похож на европейский вариант. То есть миграция остается на низком уровне, а лишние рабочие просто уходят из категории экономически активного населения. При этом российский рынок труда является наименее динамичным из всех восточноевропейских.

Исследователи отмечают еще одно существенное отличие. В Европе государство старается вкладывать больше денег в отстающие территории, чтобы подтянуть их до среднего уровня и не допустить в депрессивных регионах углубления кризиса до критической черты. В России же, несмотря на многочисленные декларации властей, богатые все богатеют, а бедные беднеют. Это касается как людей, так и территорий. В кризисный период контрасты становятся еще более заметными.

Казалось бы, в таких условиях у нас должен нарастать переток рабочей силы из проблемных регионов в перспективные – туда, где есть работа и заработок. Однако американские схемы на российской почве не действуют. Чтобы переехать и обосноваться на новом месте, переселенцам нужна «подъемная сила» – наличие свободных денег или возможность получить недорогой кредит. У потерявшего работу американца это, как правило, имеется, а у безработного россиянина, увы, нет.

Другое необходимое требование:универсальностьрынка жилья и условий купли-продажи недвижимости,сопоставимый уровень цен в различных регионах. Россия в этом смысле тоже страна контрастов. Жилье в столице и Подмосковье иногда в десятки раз дороже, чем в провинции. Сам рынок криминализирован, наряду с коммерческим существует так называемое социальное жилье, которое распределяется по особым законам и питает «теневой» оборот. Поэтому российскому металлургу, потерявшему работу у себя в Череповце, намного труднее решиться на переезд, допустим, в Санкт-Петербург, чем американцу, задумавшему пересечь страну от штата Мэн до Техаса. Даже если наш работник найдет нужную сумму на билеты и отыщет в Питере подходящую работу, как решать квартирный вопрос? Тут продашь дешево (дорого сейчас никто не покупает), а там сумеешь ли купить хоть что-нибудь на эти деньги?

А то, глядишь, и вовсе обманут. Лучше уж не рыпаться.

В переводе с европейского

Может, действительно, если для нас переезд – дело рискованное, требующее авантюрной жилки, то проще пройти переобучение и освоить более востребованную профессию? Или даже пересидеть кризис на пособии? Вон у европейцев, которые тоже не хотят подвергаться лишним стрессам, это вроде неплохо получается…

Увы, на российском пособии по безработице далеко не уедешь. При сравнимом с Европой уровне цен на продовольствие и на другие товары первой необходимости максимальная выплата потерявшим работу в России составляет 4900 рублей в месяц. Это примерно 110 евро. На двоих – мужа с женой – соответственно 9800 рублей, или 220 евро. Почти в восемь раз меньше, чем немецкий «социал», который считается дном германской бедности. У нас же неполные 10 тыс. рублей на двоих безработных – это, наоборот, потолок, максимально возможная сумма пособия. Столько получают 6% российских безработных в первые три месяца после регистрации на бирже труда. Дальше им платят 40% от этой суммы. А около половины потерявших работу россиян с самого начала имеют минимальное пособие, то есть 800 рублей. Можно ли прожить на такие деньги? Нет, ни при каких условиях.

Ну так надо энергичнее искать другую работу! Или менять специальность! А то у нас что-то сплошные отговорки: одно не так, другое не эдак… Германия, кстати, выплачивая «социал», настоятельно требует от своих безработных активности: они должны регулярно подтверждать, что ищут новое место и что из добросовестных попыток устроиться на работу ничего не выходит. Если пробуешь схитрить, пособие могут и урезать.

В России, чтобы сохранить право на пособие, тоже надо подтверждать попытки трудоустройства. Но у нас на этом рынке, как и на жилищном, процветает обман. Ни от кого не таясь (наоборот, громче всех зазывая безработных), в каждом крупном городе шустрят фирмы, берущие по 4–5 тыс. рублей «за устройство на работу» или за «курсы по переобучению».

Специалисты Роструда время от времени предупреждают народ в прессе: платное трудоустройство почти всегда афера, с вас возьмут последние деньги и с работой обманут. Однако дальше оповещения бывших трудящихся дело не идет. Милиция, местные власти и депутаты никакой активности почему-то не проявляют.

Но почему бы не проследить в двух-трех «кидальных» конторах все стадии обещанного ими трудоустройства? И не взять ушлых ребят-мародеров с поличным? А затем провести громкий судебный процесс и дать аферистам реальные сроки. Если государство и дальше будет уклоняться от таких проблем, то можно ведь и доиграться. Ситуация, когда несколько миллионов человек, потерявших работу, чувствуют себя в родимом Отечестве на краю гибели, чревата такими последствиями, что от былой «стабильности» и «вертикали власти» ничего не останется.

На трудовой вахте

Конечно, российское правительство пытается принять какие-то шаги для смягчения все обостряющейся проблемы безработицы. В начале 2009 года было объявлено о выделении регионам дополнительных 43,7 млрд. рублей из федерального бюджета на поддержку рынка труда. Обозначены три основных направления расходования денег: переобучение граждан, которые потеряли или рискуют потерять работу; оказание материальной помощи россиянам, желающим переехать с целью трудоустройства в другой регион; содействие безработным в открытии собственного дела.

Чтобы деньги потратили по назначению, местные власти должны были составить подробные программы с привязкой к конкретным предприятиям и населенным пунктам, а потом и защитить эти программы в федеральном правительстве.

К середине марта было защищено более 30 таких региональных программ. Некоторые из них довольно успешно реализуются. Например, многие российские предприятия нашли возможность, даже сократив, а то и вовсе остановив производство на основных участках, занять людей на вспомогательных работах, таких как ремонт помещений и оборудования, уборка территории. Переобучение в этих целях сотрудников за счет выделенных из федерального бюджета средств оказалось как нельзя более кстати. Сами работники тоже пока довольны: все-таки никуда не надо переезжать и осваивать совсем незнакомое дело.

Есть успехи и с привлечением переселенцев. Например, в Красноярском крае традиционно не хватало вахтовиков для работы в отдаленных северных районах. Теперь, по мере углубления кризиса, они находятся. Зарплата от 20 тыс. рублей в месяц оказалась привлекательной. Тем более, вахтовикам предоставляется временное жилье – койко-место в вагончике или жилом модуле.

Опыт красноярцев объявлен достойным изучения и распространения. Однако как его распространять в тех регионах, где нет высокооплачиваемой вахтовой работы, а есть нехватка фабричных слесарей-наладчиков и ткачих с зарплатой в 8–10 тыс. рублей? Да еще с предложением от работодателя решать квартирный вопрос своими силами? Таких вариантов иногороднего трудоустройства в России большинство. Региональные программы помощи переселенцам, как правило, в лучшем случае предусматривают выделение денег на проезд и на оплату аренды жилплощади сроком до трех месяцев. Что переселенец должен делать на четвертый месяц, местные власти умалчивают.

Руководитель Роструда Юрий Герций подсчитал, что в докризисное время таким образом переезжали в целом по стране около тысячи безработных в год. Цифра более чем скромная. Может, теперь она подрастет?

Не слишком убедительно выглядит раздел «помощь безработным в открытии собственного дела». Депутат Государственной Думы Оксана Дмитриева считает, что это вообще в значительной степени профанация. Конечно, всякое в жизни бывает. Случается, потерявший место шофер или бухгалтер становится владельцем пирожковой. Но не стоит ожидать, что это явление будет носить сколько-нибудь массовый характер. Собственно, никто и не верит в подобные чудесные превращения. Как показывает практика, эти 50–70 тыс. рублей просто выдают оставшемуся без работы «хорошему человеку», чтобы поддержать его в тяжелый час. А потом списывают деньги. Отчета за неудавшийся бизнес-план никто не требует. Это было бы негуманно...

Наш ответ Чемберлену

Число официально зарегистрированных безработных в России превысило к середине марта 2 млн. человек. Конечно, это далеко не вся российская безработица. Учитывая крайне низкий уровень отечественных пособий, делающий во многих случаях нерентабельными те усилия, которые необходимы для получения помощи от государства, а также принимая во внимание, что значительная часть наших граждан трудилась без оформления отношений с работодателем, – эту цифру можно смело умножать на три. Собственно, Международная организация труда примерно так и определяет действительные масштабы российской безработицы – около 6 млн. человек. Причем цифра увеличивается каждый месяц.

Как будут выживать эти люди? Спасение утопающих – дело рук самих утопающих? Или правительство все же перестанет одаривать миллиардами банкиров и олигархов и направит эти деньги на адресную поддержку малоимущих? Тогда уровень российского «социала» имеет шанс приблизиться если не к немецкому, то к чешскому или польскому. Вполне реальный путь, однако для его реализации требуется политическая воля, призывы проявить которую уже превратились в какое-то шаманское заклинание. Возможно, воля проявится, когда ситуация дойдет до края. Есть такая отечественная традиция... Вот только дорого она нам обходится.

В средне- и долгосрочной перспективе (кризис ведь когда-то кончится) правительству все же придется приступать к выстраиванию эффективной системы мер по преодолению или хотя бы сглаживанию региональных контрастов, в том числе за счет массового строительства недорогого жилья и создания рабочих мест в глубинке. Это уменьшит демографическое давление на столицы, а когда придет следующий кризис, россияне смогут легче сниматься с обжитого места и по примеру американцев находить себе работу на другом конце страны.

Но это стратегия, а в тактическом плане перспективы у нас совсем не радуют. Хотя – почему только у нас? Неизвестно еще, как покажут себя в условиях глобального кризиса «мобильные» схемы в США. Они хороши, когда в штате Коннектикут рецессия, а в Техасе, наоборот, экономический бум. Но если там и там упадок? И в остальных 49 штатах, включая Гавайи, то-же? Впрочем, ректор Российской школы экономики Сергей Гуриев считает, что у американцев и во время кризиса будет возможность переезжать и находить на новом месте выгодную работу. Ну что ж, поживем – увидим.

Европейцам с их социальной защищенностью через год-полтора может просто не хватить денег на пристойные выплаты. Если к тому времени рецессия не закончится. По мнению Сергея Гуриева, европейские страны в этом случае, чтобы сохранить стабильность, вынуждены будут увеличивать государственные долги, рассчитываться по которым придется следующим поколениям.

А что же россияне? Мы, конечно, не такие мобильные, как американцы, а правительство у нас не такое социально ориентированное, как в Германии, зато и к затягиванию поясов нам не привыкать. В отличие от США и Европы.

«У значительной части российского населения крайне низкий уровень притязаний, – говорит ведущий отечественный эксперт в области социальных проблем доктор экономических наук Евгений Гонтмахер. – Люди живут в какой-то хатке, без удобств, и если есть дровишки, то это, считается, уже приемлемые условия. Наш человек в общем более-менее доволен жизнью, и, пока есть деньги на хлеб и картошку, он бунтовать не пойдет».

Кажется, именно на это и надеются в правительстве.