Кто кого доит

Страну кормит не тот, кто пашет, а тот, кто стоит за прилавком. Он и определяет цены

Михаил ЧКАНИКОВ, обозреватель «Российской газеты», – специально для «ЭБ»

В этом году Россию ждет подорожание продовольствия. Причем такое, что может как минимум вдвое опередить прогноз годовой инфляции. Сегодня в так называемой товаропроводящей цепи каждое звено воюет против конкурента. И все вместе – против покупателей.

В феврале владельцы и топ-менеджеры крупных сетевых магазинов объявили: продовольствие к концу года подорожает на 25–45%. Независимые эксперты считают, что эти цифры занижены. Просто торговцы решили постепенно готовить общественное мнение к более значительному подорожанию – двукратному, например.

Причина роста цен не только в повышении курса доллара и росте стоимости импортной еды. Гораздо опаснее нарастающее противоборство в товаропроводящих цепочках. Производители сельскохозяйственного сырья очень недовольны закупочными ценами, перерабатывающие предприятия восстают против поборов торговых сетей. А покупатели рублем (а точнее, его отсутствием) голосуют против увеличения розничных цен. С началом кризиса потребление ряда важнейших продуктов питания в стране снижается.

Если продовольственные товаропроводящие цепочки не выдержат напряжения и начнут рваться, цены на еду взлетят до небес. Даже в случае, когда продовольствия в стране хватает. При таком сценарии инфляция в 13–14% за 2009 год, которую прогнозируют министр финансов Алексей Кудрин и глава Минэкономразвития Эльвира Набиуллина, останется недостижимой мечтой. Буханка хлеба и батон колбасы обвалят рубль так, что он уже не оправится.

Убить перекупщика
Обиженные производители продовольствия сравнили свои отпускные цены и то, что они видят на ценниках в крупных сетевых магазинах. Получилось, что мясо в розницу на 70% дороже, чем оптом. Рис – на 75%, сливочное масло – на 101%.
«На социально значимые товары наценка у нас не превышает 15%, а бывает, что и равна нулю», – отвечают на претензии поставщиков представители сетевых торговых компаний. В региональных сетях, по словам их хозяев, наценки на хлеб, молоко и тому подобные продукты и вовсе не превышают 2–3%.

Возникает резонный вопрос: кто же кладет в карман разницу? 

«Примерно половину продовольствия крупные сети получают по прямым договорам поставки от производителей, остальное – от посредников», – заявляет Илья Белоновский, директор Ассоциации компаний розничной торговли. А в мелких сетях, у которых нет собственных баз по доставке и хранению продуктов, посредническая доля еще выше, считает Ирина Канунникова, директор Союза независимых сетей России.
При этом производители продовольствия заявляют, что значительная часть фирм-посредников принадлежит самим сетевым компаниям. Последние в свою очередь предлагают производителям объяснить, зачем те насоздавали уйму торговых домов, через которые реализуют свою продукцию. И не они ли на самом деле посредничают на рынке?

Не берусь судить, насколько оправданы эти взаимные подозрения. Однако здравый смысл в подобной комбинации усмотреть можно. Солидный производитель с божескими ценами и серьезный торговец со скромными наценками выглядят вполне социально ответственными, ходят в Кремль и на Краснопресненскую набережную на всевозможные совещания и могут без труда выдержать премьерский или президентский взгляд. При этом львиную долю совокупной стоимости забирают себе всевозможные ООО «Ветерок», «Василек», «Зайчик», которые легко можно зарегистрировать на никому не известных, но от этого не менее преданных людей. А потом, не дожидаясь проверок, продать карманную фирму в Улан-Удэ, куда налоговый инспектор из столицы не поедет. И открыть новую, чтобы через нее направить товарные потоки.

Во всяком случае, в пользу этой версии говорит то, что «злодей-перекупщик» – это, как правило, абсолютно неуловимая персона. На всевозможные конференции сетевиков и производителей продовольствия посредников никогда не зовут. Их нет среди известных всей стране бизнесменов. А это о чем-то говорит, как ни крути.

Аппетит продавца
Знакомый директор мясокомбината рассказал, что продает магазинам молочные сосиски, например, по 187 рублей за килограмм. Однако в цене уже заложен доход торговцев – ни много ни мало 41 рубль. Эти деньги приходится отдавать сетевым компаниям в виде так называемых бонусов, ретробонусов и других негосударственных поборов. Причем часть из них бухгалтерия производителя еще и не имеет права отнести в затраты. А значит, платит с них государству налоги. Между тем на прилавке молочные сосиски стоят уже 267 рублей. Следовательно, 119 рублей в цене так или иначе получают торговцы. 

Поставщики крупнейших ритейлеров в один голос говорят о грабительских «специальных условиях», которые сетевые компании совершенно легально включают в договор. Они, например, расплачиваются за товар через 50–60 дней после поставки. То есть, по существу, берут у поставщиков краткосрочный беспроцентный кредит. А за то, чтобы поставить на полку одно наименование нового товара только в одном своем магазине, требуют 12–20 тыс. рублей. И в сумме за размещение во всех магазинах большой сети поставщику приходится выложить 5–8 млн. рублей. Если ваш товар хорошо продается, то не спешите радоваться. Ритейлеры берут так называемую скидку с оборота (или бонус) – до 25–30%. Выглядит это так: продал какой-нибудь молочник через сеть за февраль своего товара на 1 млн. рублей – в начале марта обязан отдать 250–300 тыс. владельцу сети.

В результате, как заявляют производители готового продовольствия, их прибыли стремятся к нулю и у них уже просто нет возможности расширять производство. Больше того, нет средств даже на его сохранение на прежнем уровне. О сокращении выпуска продуктов в начале года заявили такие монстры, как, например, московские мясокомбинаты (30% всей колбасы в России). И даже производители легальной водки, на которых принято смотреть с завистью даже в самой пищевой промышленности.

Но что толку теперь гордиться рентабельностью, существующей только на бумаге? Торговля денег не возвращает месяцами, а банки не дают кредитов. Или дают, но под невыносимо высокий процент.

Илья Белоновский утверждает, что крупные производители продовольствия сами предлагают бонусы и другие «невыгодные» для себя условия торговцам, так как заинтересованы, чтобы их товар стоял на более заметных полках, чем у конкурентов. К тому же зачем поставщики подписывали договоры, если они такие кабальные? Наверное, не для того, чтобы потерять на этом деньги. В любом случае все издержки включаются в цену товара.
Проблема в том, что у нас в стране значительно меньше торговых площадей в расчете на одного покупателя, чем, например, в Евросоюзе. С развитием рынка их должно стать больше. После чего между торговцами должна по идее начаться конкуренция за поставщиков и покупателей. Что приведет – теоретически – к снижению потребительских цен.

На практике, однако, получается пока иначе. По мере роста сетей производителям легче не становится. Президент Мясного союза России Мушег Мамиконян утверждает, что торговые предприятия ввели единообразные правила работы с поставщиками. В совокупности это дает эффект монополии.

Молоко под давлением
Интересно, что производители сельскохозяйственного сырья предъявляют примерно такие же претензии пищевикам, как те – торговле. Например, перед Новым годом в Центральной России неожиданно упали закупочные цены на молоко. Хотя в это время года ничего подобного быть не должно: в ноябре–декабре в нашей северной стране производится в 1,8 раза меньше молока, чем в мае–июне. Поэтому цена обычно на пике. А тут впервые спад. Владельцы ферм рассказывают, как с молокозаводов им стали приходить письма примерно одинакового содержания: «Закупочная цена понижается, а в перспективе может стать еще меньше». И это при том, что избытка молока в стране нет. Сельские хозяева резонно заподозрили сговор переработчиков. Был он или нет, но нынешние 7–10 рублей за литр сырого молока по разным причинам аграриев не устраивают – эта цена не покрывает даже затрат на производство.

Один из агроолигархов, получивший значительную долю господдержки в рамках национального проекта «Развитие АПК», минувшей осенью рассказал, как складывается на суперсовременной мегаферме в Ульяновской области себестоимость молока. Оказалось, прямые производственные затраты составляют чуть больше 6 рублей. Но есть еще инвестиционные затраты – средства на оплату кредитов и лизинга скота, они ложатся на каждый литр еще восьмью с лишним рублями. В итоге при закупочной цене ниже 15 рублей за литр производство молока становится убыточным.

С другой стороны, молоко, произведенное на фермах еще советского образца, хоть и ниже себестоимостью, но проигрывает «инвестиционному» по качеству. Прямые затраты на старых фермах выше – примерно 8 рублей на литр, а закупочная цена на рубль ниже. Так что среди производителей молока тех, кто доволен закупочными ценами, практически нет. Причем аграрии тоже говорят о засилии монополий. В России четыре компании контролируют едва ли не три четверти молочного рынка. Странным образом закупочные цены у них разнятся несущественно.
Проблемы не только у молочников. Производители зерна в этом году не знали, куда им деть рекордный урожай. Весь прошлый год птицеводы продавали мясо бройлеров практически без прибыли. И так на всей «аграрной» территории.

Отсутствие прибыли неминуемо приведет к сокращению производства. И в конечном счете к его полному прекращению на современных предприятиях. В таком случае Россия опять останется все с той же бороной-суковаткой, мясником Семеном и нечистым прилавком рынка, с которыми пережила «проклятый царизм», военный и развитой социализмы, перестройку и даже высокие цены на нефть и дешевые кредиты. Есть эксперты, которые открыто говорят: сейчас рынок так все отрегулировал, что, если правительство оперативно не вмешается, в индустриальном сельском хозяйстве, на самых современных предприятиях переработки и в сетевой торговле начнется коллапс.

Но проблема заключается в том, что у правительства не так много законных возможностей для того, чтобы вмешаться. А если учесть, что бизнесом занимаются достаточно опытные и ловкие граждане и, например, доказать сговор между производителями и продавцами практически нереально, то выходит, что инструментов для оперативного регулирования ситуации на рынке почти нет.

На ручном управлении
Это правовое бессилие стало очевидно год назад. Цены на продовольствие ажиотажно росли, а затормозить этот процесс государству было нечем. Пришлось склонять крупнейших переработчиков сельскохозяйственного сырья и торговые сети федерального значения к заключению соглашения о замораживании цен на социально значимые продукты питания. Которое, впрочем, большого эффекта не принесло. Продукты в рознице подорожали за прошлый год на 17 с лишком процентов. Это при том, что отпускные цены производителей продовольствия в нашей стране выросли только на 2,5%.
На этом фоне год назад активизировалась работа над проектом закона о государственном регулировании торговой деятельности. Его разрабатывало Минэкономразвития, а Федеральная антимонопольная служба и Минсельхоз старались вставить свои главки. ФАС настаивала на снижении разрешенного порога доминирования для сетей, то есть доли компании в рынке. Аграрное ведомство предлагало ограничить торговую наценку на ряд важнейших продуктов питания.

Во время реформы правительства, последовавшей за выборами президента, торговля откочевала из Минэкономразвития в Минпром. Примерно в то же время департамент внутренней торговли Минпромторга возглавил Олег Сазанов, который до того занимал важный пост в Ассоциации компаний розничной торговли. После этого работа над законопроектом продолжилась, однако он вышел таким, что не устроил даже общественный совет при Минпромторге, не говоря уже об оппонентах из ФАС и Минсельхоза. Причем этот документ чудесным образом не вошел даже в планы законотворческой деятельности.

Надеясь утихомирить поставщиков, сетевые компании в конце прошлого года добровольно договорились между собой не облагать своими «частными налогами» производителей небрендированной сельхозпродукции – части овощей, мяса. В общем, того, что продается обезличенно, без этикеток. Этот шаг ритейлеры сделали, явно рассчитывая утихомирить аграриев. И он не так мал, ведь в региональных сетях, утверждает Ирина Канунникова, значительная доля продуктов продается именно без бренда. Причем Канунникова настаивает на том, что нельзя огульно оценивать деятельность и крупнейших сетей федерального значения, и сравнительно мелких региональных. Последние сейчас расплачиваются с поставщиками в среднем за 12 дней, а молочные продукты и мясо, которых на рынке немного, иногда берут по предоплате. 

Но очевидно, что соглашение сетевых союзов всех проблем не решило. Первый вице-премьер Виктор Зубков вернул к жизни законопроект о государственном регулировании торговли. Он провел совещание с представителями двух спорящих ведомств – Минпромторга и Минсельхоза – и предложил создать совместную комиссию, которая должна, с одной стороны, отслеживать изменение цен и объемов товаров на продовольственном рынке, а с другой – вернуться к работе над законом о госрегулировании торговли.

Этому дала, и этому дала...
Одновременно Виктор Зубков стремится наладить партнерские взаимоотношения и в другом звене товаропроводящей цепочки. Недавно он призвал представителей двух отраслевых союзов – производителей и переработчиков молока – заключить соглашение, в котором они оговорили бы, во-первых, объемы поставки сырья, а во-вторых, формулу справедливой цены. Пока, однако, союзы подписали лишь рамочное соглашение, в котором заявляют о намерении не ущемлять интересов друг друга. Но первый вице-премьер настаивает, чтобы в начале марта на федеральном уровне было скреплено подписями и полноценное соглашение. А затем на региональном уровне в подобных соглашениях третьей стороной выступят власти субъектов Федерации, которые несут ответственность за снабжение населения продовольствием.

Тем временем Минсельхоз по поручению правительства приступил к расчету так называемых индикативных цен на социально значимые виды продовольствия. Это некие средние по стране показатели цены, которые закладывали бы определенную рентабельность и для сельских хозяев, и для переработчиков, и для торговцев. Некоторые эксперты полагают, что можно установить такие цены на несколько социально значимых продуктов питания по всей товаропроводящей цепочке. То есть и на сырье, и на опт, и на розницу.

Одновременно парламентарии готовятся рассмотреть законопроект, который позволит мелким сельхозтоваропроизводителям получить легкий доступ на рынки. Если он пройдет, то, возможно, у сетей и гигантов переработки появится реальный конкурент – базар. В стране сейчас действует 3,5 тыс. сельскохозяйственных рынков. Однако некоторые из них торгуют чем угодно, но не едой. К тому же доступ на рынок часто монополизирован, и цены на продукты так или иначе устанавливает владелец рынка.

Минсельхоз попытался продавить создание в регионах кооперативных сельскохозяйственных рынков, владельцами которых являлись бы сами сельхозпроизводители. Однако процесс идет туго. За прошлый год таких торжищ удалось открыть только 15. По признанию аграрных чиновников, они встретили яростное сопротивление местных властей. Которым, видимо, мелкий бизнес, освобожденный от части налогов, не слишком выгоден.

Эксперты признают: трудно сказать, как все эти меры отразятся на ценах на продовольствие. Закон о торговле будет готов только в IV квартале 2009 года. Соглашения между переработчиками и производителями сырья придется минимум год настраивать, чтобы они работали. А обеспечение доступа к прилавку владельцам ЛПХ и фермерам потребует, может быть, нескольких лет. Даже при наличии специального закона нужно время, чтобы они наладили логистику, обеспечили качество и ассортимент. Со всем этим пока проблемы. А цены растут уже сейчас. Причем далеко не только из-за непомерных аппетитов торговцев. Хороши все, в том числе и вечно плачущие аграрии.

За примерами далеко ходить не нужно. В прошлом году на уровне правительства было принято решение сократить квоту на ввоз мяса птицы в Россию на 300 тыс. тонн. Его активно лоббировали отечественные птицеводы. Они утверждали, во-первых, что импортное продовольствие мешает им развивать свое производство. А во-вторых, что они за счет незадействованных мощностей смогут закрыть брешь на рынке.

Решение о сокращении квот готовилось до кризиса. Но вступило в действие с нового года. Илья Белоновский утверждает, что в результате отпускные цены на охлажденную курятину для крупных сетей выросли на треть – как доллар. То есть поставщики отечественного продукта в условиях некоторого дефицита просто следуют за ростом импортной цены.

В общем, получается, что каждое звено в товаропроводящей цепочке работает против остальных, не менее важных, звеньев. А все они вместе – против потребителей. Проблема эта не новая, существовала и три, и пять лет назад. Но тогда бреши в бюджетах участников рынка можно было забросать доступными кредитными деньгами. Или повышением пенсий из пухлого бюджета, что при их низких абсолютных значениях, как правило, оборачивалось оживлением именно на продовольственном рынке.

А теперь кредиты дороги и бюджет секвестируется. Так что придется искать новые инструменты для управления распределением продовольствия. А может быть, менять и всю государственную политику в области производства и продажи продовольствия. Например, в сторону снижения поддержки наиболее эффективных.

Все прошлые, относительно благополучные годы преференции от правительства получали в основном наиболее крупные и эффективные предприятия. Больше того, и банки имели дело преимущественно с ними. Поэтому они захватили все «командные высоты» на рынках и царили на них в свое удовольствие. Из-за этого теперь, в период кризиса, именно их проблемы и ошибки острее всего ощущаются потребителем.

Возможно, сейчас полезнее было бы не пытаться отрегулировать ценообразование в существующих товаропроводящих цепочках, а попытаться выстроить новые. И остатки государственных средств истратить на то, чтобы сельскохозяйственное сырье от массы мелких производителей поступало в региональную, хотя бы первичную, переработку. И оттуда – к более крупным переработчикам и на потребительские рынки, представленные и мелкими частными магазинами, и региональными сетями, и рынками.
А гиганты пусть помогают себе сами. В конце концов, они и сейчас достаточно сильны для того, чтобы пережить спад в производстве.