В.Путин: на тему 2012 года мы уже думаем

Накануне визита во Францию Владимир Путин в интервью агентству France Press ответил на вопросы, касающиеся доверия к евро, проблем Ближнего Востока, демократии в России, а также Олимпиады-2014.

Господин премьер-министр, некоторые соседи России обеспокоены покупкой «Мистраля».

Эта обеспокоенность, как я понимаю, связана с тем, что Россия может применить, как некоторые страны считают, это вооружение таким образом, что будут нарушаться их интересы. Это наступательное вооружение. Франция имеет такие вертолетоносцы на вооружении? Имеет. Франция собирается на кого-то нападать? Ни на кого. Почему Вы считаете, что Россия будет обязательно на кого-то нападать, используя эти средства? Если вы имеете в виду - давайте прямо назовем вещи своими именами, - скажем, наших грузинских соседей... В результате преступной акции, которая была развязана Президентом Саакашвили два года назад, погибли люди. И Россия вынуждена была защищать жизни своих миротворцев и граждан Южной Осетии. И, как известно, вынуждена была - хочу это подчеркнуть - применить вооруженные силы для этой защиты… Мы вообще не хотели никаких боевых действий… и сейчас намерены делать все для того, чтобы эта трагедия больше не повторилась…

Современные ударные комплексы позволяют осуществить любую военную операцию с территории Российской Федерации на всю глубину территории Грузии. И для этого «Мистраль» не нужен.

Десять дней назад все внимание мирового сообщества снова оказалось приковано к Израилю и Газе. Требует ли Россия немедленного снятия блокады?

  Мы всегда выступали за снятие блокады. Я не считаю, что такими способами можно решать проблемы, которые стоят перед регионом. Мы с осуждением отнеслись к тому, что произошло. Мы скорбим по жертвам. И что особенно трагично - это то, что акция была совершена в нейтральных водах. Это совсем что-то новое и требует, конечно, внимательного рассмотрения. Нужно сделать все, чтобы ничего подобного не повторилось.

 Вы призываете к международному расследованию этого трагического происшествия. А что Вы думаете относительно иранской инициативы - это эскалация или провокация?

 Мне бы не хотелось строить здесь предположения, обвинять кого-то, но мы все знаем отношение Ирана к Израилю. Это отношение уже само по себе вызывает озабоченность, потому что Израиль - это общепризнанное мировым сообществом государство, и открыто заявлять о необходимости уничтожения государства-члена ООН недопустимо.

Считаете ли Вы, что стоит рассматривать санкции против Израиля? Или же такие санкции не должны рассматриваться?

 Вы знаете наше осторожное отношение к санкциям против Ирана. Я считаю, что санкции вообще дело малоперспективное. Нужно стремиться к тому, чтобы находить приемлемые решения для всех участников в той или иной ситуации. И в данном случае это касается и Израиля тоже. Нужно искать способы решения проблем, а не давить на кого-то с помощью санкций.

 Когда Вы проявили готовность поддержать новые санкции, Иран отреагировал достаточно жестко, сказав о том, что такие действия со стороны России неприемлемы. Как Вы расцениваете этот жест со стороны Ирана?

Международное сообщество пытается в данном случае как-то подействовать на иранское руководство. Иранское руководство защищает свою позицию. Я здесь не вижу ничего необычного. Думаю, что это вполне адекватная реакция. Но очень рассчитываю на то, что в ходе этой дискуссии, в том числе публичной полемики, все-таки удастся выйти на такие формы взаимодействия с иранским руководством, чтобы и руководство страны, и, самое главное, граждане Ирана не чувствовали себя ущемленными с точки зрения осуществления своих прав на работу в высокотехнологичных областях, включая атомную, но в то же время чтобы международное сообщество, соседи Ирана не проявляли обеспокоенность по поводу сути этой программы… И мы со своей стороны тоже предлагали ряд решений. К сожалению, они были отклонены иранским руководством. Мы сожалеем… Я имею в виду обогащение урана на нашей территории… Ведь ни кто иной, как Россия, строит атомную электростанцию в Бушере - построила фактически. Но это не мешает нам работать с другими участниками международного общения по тому направлению иранской ядерной программы, которая, как я уже сказал, вызывает озабоченность.

 В настоящее время в Европейском союзе существует беспокойство по поводу того, что в России демократические свободы иногда ущемляются, такие как свобода прессы. Понимаете ли Вы это беспокойство ЕС?

 Понимаю. Это давняя традиция европейских стран - навязывать свои стандарты и правила. Вспомните период колонизации, скажем, той же Африки… У меня такое чувство, что эта давняя традиция трансформировалась в демократизацию там, где европейцы и наши западные партнеры хотели бы тверже стать на почву, чтобы чувствовать себя более уверенно… Что касается нарушений, то они есть везде. Если мы возьмем, например, нарушение прав человека во французской пенитенциарной системе, в тюрьмах... Есть такие нарушения, с этим нужно бороться. Я думаю, что и в российской политической системе многое подлежит корректировке, изменению, улучшению, но это естественный процесс взросления всего общества… Ведь у нас что было? Царизм, потом сталинизм, коммунизм. А с начала 1990-х годов стали строить общество по другим принципам. Это требует времени.

 Думаете ли Вы, что модель демократии, западная модель - это не очень хорошая модель, в частности, для России в настоящее время?

 А Вы можете мне сказать, что такое «западная модель демократии»? Вот во Франции существует одна модель, в Соединенных Штатах - другая модель… Я очень много дискутировал с американскими коллегами в свое время. И говорил: как же так получается, что у вас большинство населения проголосовало за одного человека, а президентом стал другой человек? В силу системы выборщиков. На что американские коллеги мне ответили: вы туда не лезьте, мы к этому привыкли, так и будет. Мы не лезем. Так почему Вы считаете, что Вы можете лезть к нам? Мы сами разберемся, что нам делать.

В 2012 году будут президентские выборы. Сейчас в стране есть президент, премьер-министр. Кто сейчас в данное время принимает последнее решение? И в России, по крайней мере те русские, которых мы встречали, говорят, что, похоже, Вы принимаете последнее решение...

Вы знаете, ничего здесь секретного нет. Всем хорошо известно: когда подошел срок окончания моих полномочий, я самым активным образом поддержал кандидатуру Дмитрия Медведева на пост президента страны… Мы долго вместе работали… Да, после выборов роли изменились. Но у Правительства Российской Федерации в соответствии с Конституцией и законами России очень много собственной компетенции, за которую правительство отвечает самостоятельно. Есть вещи, которые находятся в исключительной компетенции президента. Объем работы - колоссальный, просто колоссальный… Вот когда возникают какие-то ключевые вещи, нам, конечно, нужно с президентом Медведевым иметь согласованную позицию. И я, так же как прежде, не считаю зазорным снять трубку и сказать ему: «Слушай, давай согласуем, давай посоветуемся»… Бывают случаи, когда он просто звонит и говорит: «Знаете, надо переговорить. Давайте подумаем. Вот такая проблема, хотел бы услышать Ваше мнение». Это нормальный, естественный процесс, который лишен самолюбования и желания проявить свои властные полномочия.

Какую из этих функций Вы предпочтете в 2012 году - функцию премьер-министра или президента?

До 2012 года нужно дожить. Сейчас мы только в 2010-м. Самое главное - что у меня есть возможность послужить своему народу, своей стране. И еще раз хочу повторить: уровень компетенции - колоссальный, и цена принимаемых решений очень значительная. Поэтому мне нравится то, что я сейчас делаю, то, чем я сейчас занимаюсь. А подойдем поближе к 2012 году, посмотрим. Мы, естественно, уже думаем на эту тему с президентом Медведевым, но договорились о том, что раньше времени мы не будем суетиться и отвлекаться на эту проблему, не решая главного, не исполняя свой долг перед народом России.

 В 2014 году в Сочи пройдут Олимпийские игры, и в связи с тем, что происходит на Кавказе - я имею в виду все эти взрывы - хотел бы задать вопрос: на достаточном ли уровне будет обеспечена безопасность делегаций, которые приедут на Олимпийские игры в 2014 году.

У нас достаточно компетентные, хорошо организованные и оснащенные, имеющие большой опыт обеспечения безопасности специальные службы и органы правопорядка… Опираясь на собственную компетенцию, на поддержку наших коллег в Европе и вообще во всем мире, я уверен, что мы сделаем все для того, чтобы обеспечить безопасность и гостей, и участников соревнований. И не сомневаюсь, что мы это сделаем. Что касается ситуации в регионе: да, она неспокойна давно. Но не в районе Сочи, слава Богу, а на Северном Кавказе, поэтому и там будем работать постепенно. Ну а что касается самого Сочи и олимпийских объектов, то, конечно, будут предприняты все максимальные усилия для того, чтобы здесь не было никаких сбоев.

Откуда может прийти опасность?

 Метеорит может упасть, вулкан может в Исландии оживиться, да мало ли откуда может прийти опасность. Все, что касается специальных служб и правоохранительных органов, будет сделано по самому высокому разряду.