Минтимер Шаймиев: о пути Татарстана, России, Исламе и немного о личных планах 

Президент республики Татарстан Минтимер Шаймиев в интервью телеканалу RT рассказал о трудностях, через которые пришлось пройти на этом посту, о значении премии за служение Исламу и о своих дальнейших планах.    

Вы проработали 23 года на президентском посту. Могли бы Вы рассказать о трудных и критических периодах, через которые Вам пришлось пройти на этом посту?

 - Вы знаете, тогда была большая инфляция где-то тысяча и за тысячу процентов в год. Почему много получилось? Ну, тогда же денег у людей ни у кого не было, и много оказалось людей, которые сегодня являются миллиардерами. Они же, ну, ребята такие, которые понимали, куда дела идут, и знали иностранный опыт. Они в условиях вот такой высокой инфляции получили, приобрели собственность, а мы нет. Мы ваучеры раздали людям и сказали: «Объявляем мораторий». Открыли счет каждому человеку в банке, именные привнесенные вклады, и сказали: «Вот инфляция войдет в более-менее нормальные рамки, тогда вы можете этим пользоваться. Это ваше, но сейчас нельзя. Иначе, у вас перекупят». Я сейчас даже поражаюсь, как мы додумались до такого. Тем более, что тогда еще такого рыночного мышления особо не было: мы же люди из плановой системы. Вот этим самым нам удалось, конечно, сохранить собственность за республикой и по сути дела, когда акционировали, это были выходцы из Татарстана. И то, что сейчас происходит с землей, это то же самое. У нас сейчас много частных владений появляется. Уже более двух миллионов гектаров сейчас в частных руках. Это крупные компании – выходцы из республики тоже. Я почему так говорю? Потому что человек, у которого из поколения в поколение деды и прадеды жили на этой земле, он плохо не может относиться к этой земле. И это жизнь оправдывает, они уже дают такие результаты, они с такой хорошей отдачей работают. Вот в тот момент суметь сохранить мир и согласие в республике – это был очень сложный политический путь. Мы же проводили и референдум по требованию народа. Мы же не выбирали депутатов в Государственную Думу первого созыва России. Мы не направляли и своих представителей в верхнюю палату – Совет Федераций. Это был момент, когда возникал вопрос: «А где же Татарстан?». Если он не представлен, значит, у них нет представительных органов власти. Действительно надо было находить ответы. Мы пока не подписали договор, не проводили российские выборы. В 1994 году мы уже подписали договор с Борисом Николаевичем Ельциным, все вопросы в основном сняли. После этого мы провели выборы, и уже наши представители оказались в Государственной Думе и Совете Федераций. Такой сложный был путь, и я вам должен сказать, что это себя оправдало. Тем более, когда вот мы с вами все уже наблюдали, что сучилось с Чечней, какой путь, и до сих пор сложные процессы еще продолжаются в той или иной степени. А мы прошли мирно и за это время мы прошли испытание, насколько прочны межнациональные межконфессиональные отношения в республике. Мы убедились, что есть запас прочности, что очень важно. И это нам позволяет созидать. Пожалуй, вот это самое сложное, конечно.  

Господин Президент, Вы получили от короля Фейсала премию за служение Исламу и мусульманам, которая является одной из главных премий в исламском и арабском мире. Что значит для Вас эта премия?  

 - Я должен сказать, что для меня это полная неожиданность. Полная неожиданность. Я делал свое дело по зову души и по велению времени, но так получилось, что мой вклад или вклад Татарстана так высоко был оценен. Я за это благодарен и королю Саудовской Аравии и учредителям этой премии и всем тем, кто поддержал. По сути дела, когда началась перестройка, Татарстану было записано, что мы имеем возможность самостоятельно вести с любым государством культурно-экономическое сотрудничество. И сейчас эта норма присутствует. Ну, может быть, из-за близости, из-за сложившихся отношений первые  экономические связи у нас появились, прежде всего, со странами Европы и Америки – и Канада. Учитывая, что у нас братские отношения с Турцией – с ними очень тесные связи. И чуть позже мы начали выходить на арабский мир. Во-первых, я хочу поблагодарить руководителей всех государств арабского мира. Когда ты первый раз выходишь в этот мир, доброе отношение к нам самым северным мусульманам и желание понять, что у нас происходит, и каким образом поддержать – это вдохновляло, я должен сказать. Ну и потом истоки самой религии. А ведь появились уже, людям уже вернули их конституционные права на вероисповедание в России. И в связи с этим я должен сказать такое умозаключение: за эти годы мы не на словах, не через науку или учение убедились, что вера – это вечное. Она неистребима. Жить в условиях запрета, попытках создания  атеистического общества в лице Советского Союза – запреты же были. И когда вот стало возможным в начале перестройки: уже вернули конституционные права человека на вероисповедание, знаете, сходу пошло бурное возрождение религии. Бурное возрождение. Это говорит о том, что ее невозможно каким-то силовым путем или какой-то иной политикой вытравить из сознания людей. Это должно быть хорошим уроком для всех. Я как-нибудь об этом, наверное, в какой-то форме еще и напишу. Мы прошли через это. До перестройки было, 23 мечети в Татарстане, а сейчас их уже порядка тысячи триста. Люди строят и с удовольствием, значит, и дети изучают, где воскресные школы. Где, как? Ну и пусть. Это же только к хорошему приводит. Тем более, это в наших традициях. Мы понимали, что люди заждались такой возможности через 80 лет существования атеистического общества, это еще больше подтолкнуло нас, и мы нашли взаимопонимание арабского мира в этом вопросе. И интерес, безусловно, проявился из Саудовской Аравии, из Кувейта и Объединенных Арабских Эмиратов – и из Ирана тоже. Начали посещать республику люди, которые занимаются на уровне государства, министры, которые занимаются проблемами религии, Вакуф, и так далее. И пошли такие контакты. Конечно, сейчас у нас уже контакты и на уровне Исламского Банка, и завтра видимо еще встретимся: президент приезжает. И огромную роль, конечно, играет генеральный секретарь ОИК Ихсаноглу Экмеледдин.

Сейчас Вы уходите из большой политики, уступая власть молодому поколению. Чем Вы собираетесь заняться в дальнейшем?

- Знаете ли, когда я заявил о своем желании уйти на отдых, у нас было не мало консультаций и с президентом Российской Федерации и премьер-министром. Ну, как-то так сложились имидж Татарстана и, видимо, за долгие годы и его руководителя. Они тоже просили, чтобы я с ходу все не отрезал и далеко не ушел. Такая просьба была выражена, хотя годы идут. Тем более, что я еще пять лет тому назад хотел уйти, тогда уж президент, еще будучи президентом, Владимир Владимирович Путин попросил: «Время сложное. Вы бы еще продолжили работать». Мы так договорились тогда с ним. Чувствую отношение людей ко мне, и это не иллюзия, мне кажется. Я это чувствую, и в целях того, чтобы помочь нашему новому президенту, первое время я, наверное, далеко не уйду. Далеко не уйду. Почему я так говорю? Мы задумывались о разных формах моего присутствия на политическом поле. Были предложения. Предложения, которые были связаны с тем, чтобы переехать из Татарстана и так далее, для меня неприемлемы. Мне с молодых лет часто предлагали работу в Москве на высоких должностях, но это просто против моей души. Я знаю, как сам настроен. Ведь что  такое счастье? Как говорится, чтобы было благополучно в душе. Все остальное теряет смысл. Я сказал: «Нет. Я никуда не хочу. Остаюсь только в Татарстане, постараюсь там быть полезным». И вот поэтому сейчас наш Государственный Совет принял закон о государственном советнике Татарстана, который будет взаимодействовать и с президентом республики и с законодательным органом и общественными организациями. Такой закон уже принят нашим Государственным Советом. Насколько я буду полезен? Я сказал, что я ворчуном не буду, ходить критиковать не буду. Ходить и критиковать это значит критиковать себя. Почему? Потому что президент из нашей среды – человек, который работал непосредственно со мной премьер-министром. Насколько будет такая необходимость помочь, поддержать, заниматься полезным делом, особенно в части благотворительных дел? Я уже сказал, что конкретно хочу заниматься архитектурными памятниками в красивых местах. Я говорю, что мы еще с вами найдем время летом съездить посмотреть. На Волге, где проходит огромное количество туристов и не только российских. Сейчас же все больше и иностранных туристов. Это визитная карта Татарстана. И это не просто туристические объекты. В одном месте на одном и том же берегу находятся памятники ислама и памятники православия. Не это ли, как говорится, хороший сигнал для нынешнего и для будущего поколения? Ведь то, что мы делаем сегодня с федеральным центром, этих средств даже не хватает для того, чтобы не допускать процесс разрушения. Мы договорились на самом высоком уровне и с президентом и с правительством, лично с Владимиром Владимировичем Путиным и Дмитрием Анатольевичем Медведевым. Им эта идея тоже нравится. Да и всем нравятся такие идеи, но бывает, что не бывает средств и не очень-то удается. Такие устремления не только же у нас, а у всех народов. Но в данном случае я думаю, что мы это реально возродим. У меня сомнений нет. Почему? Потому что на днях была презентация этих проектов. Я по лицам людей вижу. Люди от души это одобряют и поддерживают. Через пару лет, во-первых, мы остановим разрушительные процессы, создадим все необходимые условия для людей, которые там живут, и продолжим восстанавливать и реставрировать эти памятники. Это у меня такое желание. Конечно, можно сказать, что, почему же вы это не делали, будучи президентом. Время тогда еще не пришло. Я всегда говорю, что, когда у тебя крыша течет или нет на столе хлеба, сначала этим надо людей обеспечивать, а потом уже и другие ценности приходят.

Господин Президент, Вы сумели добиться заметного возрождения татарских и исламских традиций, а также заметно оживить отношения между Татарстаном и арабскими и другими мусульманскими государствами. В этой связи я хочу спросить Вас, поддерживала ли центральная власть в Москве эти Ваши усилия? 

 - Я должен сказать, что есть определенная и почва  для того, чтобы кто-то резко не отвергал такие взаимоотношения. Ведь когда был СССР – Советский Союз –  ведь довольно-таки  тесными были эти отношения между арабским миром и Советским Союзом. Это было на уровне государственной политики. Она была несколько иная, она не была связана религией, абсолютно не была связана религией. Ну, там иные были, значит, цели, но, тем не менее: это же знать друг друга, установились такие отношения, и много положительных моментов было. История этих отношений – это тоже сказалось. Ну, потом, в условиях демократического развития иметь в стране порядка 20 миллионов мусульман из 140 миллионов населения Российского государства и не считаться с этим фактором, это нельзя. Я думаю, что это  разумно. Наоборот, сейчас такое стремление, такое желание есть, но путь ведь непростой. Путь непростой он с обеих сторон. Ведь есть сложившиеся каноны ислама, традиции, которые надо уважать. Я всегда говорю, когда есть попытки, диктовать образ жизни или нам или арабским странам: «А кто это имеет на это право? Что, эти традиции вы создавали? Если на этой земле люди веками жили, значит, им нравится такой образ жизни». Они же приобщили – мир-то открыт – свой путь развития  и своя культура. Какое право? Ни в какой форме, ни у кого нет права, значит, вмешиваться в эти процессы. Нравится людям так жить, и мы так должны жить. Надо исходить из этого.