Первый зампред Центрального банка России Геннадий МЕЛИКЬЯН: «Я УЖЕ ЗАКЛЮЧИЛ ПАРИ: В КОНЦЕ ОСЕНИ МЫ НАЧНЕМ ПОТИХОНЬКУ ПОДНИМАТЬСЯ…»

Насколько надежны наши банки? Кто из них прочно стоит на ногах, а у кого не очень-то велики шансы дожить до Нового года? Какие глубинные тенденции проявятся в ближайшие месяцы, а какие – в отдаленной перспективе? На эти и многие другие вопросы, интересующие миллионы россиян, мы искали ответы с первым заместителем председателя Центрального банка России (ЦБ) Геннадием Меликьяном. Именно на него возложена весьма ответственная миссия – руководство системой регулирования и надзора, которая охватывает тысячу с лишним банков, работающих в нашей стране. 

В многоуровневой системе регулирования и надзора трудятся 4 тыс. специалистов ЦБ – как в столице, так и в регионах. Их задача – сформировать оптимальную систему регулирования деятельности банков, которая призвана защитить интересы вкладчиков и кредиторов банка, при одновременном обеспечении устойчивого развития банковской системы, а также вовремя обнаружить признаки надвигающейся беды, снижение плавучести банка. Кроме этого, они обязаны вскрывать незаконные операции (отмывание капиталов, полученных преступным путем, финансирование терроризма). Поток закрытой информации по результатам проверок и текущего надзора за деятельностью банков ежедневно поступает в Москву, на Неглинную улицу, – в штаб-квартиру ЦБ. Здесь готовят предложения, принимают решения.

Десяткам кредитных организаций в трудные для них периоды ЦБ помогает по-крупному, не давая утонуть. Но у злостных нарушителей закона, не реагирующих на неоднократные предупреждения, излишне рискующих и теряющих платежеспособность, отзывает лицензию.

Только в нынешнем году, с января по июль, ее лишились 32 банка. Больше всего в Москве (21), а также в Санкт-Петербурге, Перми, Саратове, Астрахани, Екатеринбурге, Омске, Калининграде, Ростове-на-Дону… По прогнозам специалистов, до конца года еще 26–30 банков перестанут существовать. Не многовато ли? Нет, считают эксперты, все нормально: финансовая сфера освобождается от балласта. С 1998-го ушли в небытие сотни кредитных организаций, имевших лицензии на проведение банковских операций. Так сколько же надо банков России? На этот вопрос сам Меликьян отвечает просто: ответ знает рынок, и только он. Именно рынок расставляет все по своим местам. Ведь исчезают прежде всего неэффективные банки, многие из которых были созданы в 90-е годы без тщательной подготовки, непродуманно, с необычайной легкостью.

Конечно же, отзыв лицензии у сомнительной кредитной организации для экономики – благо. Но у тех деляг, кто лишается возможности зарабатывать на теневых операциях, решение ЦБ вызывает порой лютую ненависть. Свежа в памяти трагедия, когда три года назад по заказу одного из банкиров был убит первый зампред ЦБ Андрей Козлов. Как выяснилось на суде, его убили именно из-за отзыва лицензии. Теперь вместо погибшего Козлова банковским надзором занимается Меликьян. Его кандидатуру предложил председатель ЦБ Сергей Игнатьев. И это оказался точный выбор.

НЕМНОГО ПРЕДЫСТОРИИ

Геннадия Георгиевича я знаю более 20 лет. Мы тесно сотрудничали и в нелегкие 90-е, когда Меликьян был министром труда, и после его перехода на работу в банковскую сферу. Не часто встретишь на властном Олимпе такого искреннего, открытого, доброжелательного государственного деятеля. О его деловых качествах написано много: блестящий аналитик, прекрасно разбирающийся и в банковском деле, и в макроэкономике. Могу добавить: трудоголик, профессионал высочайшего класса, досконально, до мельчайших деталей, лучше любого эксперта знает вопросы, которыми занимается.

Самое главное – он человек честный, порядочный и принципиальный. Если работа перестает соответствовать его принципам, этическим установкам, то Меликьян решительно расстается и с высокой должностью, и с соответствующей зарплатой. Такие нестандартные поступки в его жизни случались. «Есть кое-что поважнее карьеры, например не предавать себя, не прогибаться, не поступать против своих убеждений», – сказал он мне однажды, объясняя принятое трудное решение. Тогда он ушел на улицу, не подготовив запасного плацдарма, и стал, по сути, безработным. Сразу же посыпались десятки предложений от коммерческих фирм, обещавших огромную зарплату. «Пойдете?» – спросил я. «Нет, – твердо ответил Геннадий Георгиевич. – Не лежит душа к этим фирмам. Я все-таки считаю себя государственным человеком. Ну, побуду немного безработным»… Не захотел он поехать и торгпредом в благополучную европейскую страну: «Я категорический противник такого поворота в своей жизни. Буду работать в России»…

С самого начала нашего сотрудничества в 1990-х меня удивляла не свойственная высокопоставленным чиновникам смелость, с которой Меликьян – не просто министр, а еще и член президиума правительства – «рубил» неприятную для некоторых правду о тяжелом положении экономики и о серьезных ошибках властей в денежно-финансовой политике. В 1996-м, за два года и три месяца до разразившегося в России кризиса (не забыли август 1998-го?), Меликьян в газетном интервью предупреждал об опасности строительства пирамиды ГКО. «В выпуске ценных бумаг ГКО и ОФЗ мы уже перешли опасную черту, – подчеркивал министр. – Создается гигантская финансовая пирамида, но теперь уже государственная… Стране как воздух нужна сильная политическая воля». Несмотря на такие смелые, жесткие заявления, порой идущие вразрез с «генеральной линией», премьер Виктор Черномырдин, как рассказывал мне его помощник, очень высоко ценил толкового, компетентного министра труда.

Прогноз относительно опасности наращивания ГКО, увы, оправдался. Пирамида ГКО рухнула, страна объявила дефолт. Предупреждения оказались верными, а вот заклинания президента «Дефолта не будет!» обернулись блефом.

БАНКИРЫ И ЭКСПЕРТЫ ОТКРЫЛИ ПАЛЬБУ

Впрочем, и многие другие предупреждения, высказанные Геннадием Георгиевичем, как показала жизнь, имели серьезные основания. Свежий пример. Два года назад на банковском форуме в Нижнем Новгороде Меликьян заявил, что ряд крупных банков проводит опасную политику, непомерно наращивая иностранные займы. «За рубежом уже взяли в долг свыше $130 млрд., – напомнил первый зампред ЦБ, – это примерно 15% от общего объема пассивов банков. А у некоторых этот показатель значительно выше. До 20% – еще можно не бить тревогу, после 25% – плохо, выше 30% – совсем плохо. Вот у некоторых банков совсем плохо».

После заседания он разъяснил журналистам, что такие заимствования – это большой риск, потому что почти все, кто занимал за рубежом большие деньги, надеются: благоприятные условия для заимствования сохранятся и в будущем, а потому можно будет рефинансировать старые долги, заняв новые деньги. Но есть основания считать, что такие условия могут не сохраниться в предстоящие годы, и снова занять, тем более на хороших условиях, не удастся.

Сразу же банкиры, эксперты, некоторые газеты открыли пальбу по зампреду ЦБ из орудий большого калибра. Вот лишь несколько цитат: «Зря он сгущает краски», «Сегодняшний уровень зарубежных займов некритичен», «Некорректное высказывание, вызывающее лишь нервозность», «Ничего страшного в растущих заимствованиях нет», «Их ограничение может привести к утрате конкурентоспособности перед иностранными банками, работающими в России»… Однако через 15 месяцев опасения Меликьяна подтвердились в полной мере. Многие наши крупные банки (да и не только банки!) оказались в критическом положении, в страшной долговой петле. Не прислушались к дельным советам. И опять на помощь пришел так жестко критиковавшийся ими Центральный банк. Кстати, в ЦБ предсказывали и нынешний кризис задолго до того, как он разразился…

БАНКИ ПОЛУЧИЛИ ОТ ГОСУДАРСТВА ПОЧТИ 3,7 ТРИЛЛИОНА РУБЛЕЙ

– Геннадий Георгиевич, в прессе называют разные суммы, выданные в виде кредитов нашим банкам, причем без залога (многим в разгар кризиса уже нечего было и закладывать). Если не секрет, сколько же денег получили они от ЦБ?

– Еще задолго до начала кризиса в ЦБ давали себе отчет о том, что может наступить момент, когда будет необходимо в гораздо больших объемах, чем раньше, снабжать экономику деньгами и поддерживать ликвидность банковской системы. Поэтому стали развивать действовавшие и формировать новые инструменты, которые дали бы возможность решить эту задачу. На первых этапах, когда в связи с началом кризиса стала ощущаться нехватка ликвидности, большую роль сыграл бюджет, временно свободные средства которого стали размещаться в надежных банках. Потом все большую роль стал играть ЦБ.

В феврале 2009 года денежные средства, предоставляемые Банком России коммерческим банкам, достигали примерно 3,7 трлн. рублей, в то время как в начале 2008 года общий объем задолженности банков перед ЦБ составлял всего 30–35 млрд. рублей. То есть за короткий срок объем вырос примерно в 110 раз. При этом на пике общая сумма беззалоговых кредитов составила 1,924 трлн. рублей. Более 140 банков воспользовались этой помощью.

– Огромные деньжищи. Их должны будут вернуть через 30 лет?

– Нет, на 30 лет предоставляются другие кредиты, и не Центральным банком. Что же касается выданных нами 3,7 трлн., то это кредиты с очень жесткими сроками погашения – от одного дня до одного года. И на сегодняшний день уже почти 1,7 трлн. рублей банки нам вернули. Беззалоговые кредиты ЦБ – весьма дорогое удовольствие. Еще не так давно их давали под 18% годовых, сейчас – под 12–13%.

– Оппоненты жестко критикуют ЦБ за то, что колоссальные суммы передаются банкам, которые наживаются на этих капиталах, но не кредитуют реальный сектор. Промышленность, строительство, другие отрасли загибаются, а банкиры только жиреют на щедрых государственных подарках. Это большая ошибка, считают некоторые эксперты, деньги брошены на ветер… Чтобы экономика могла подняться, надо давать кредиты непосредственно предприятиям, например через государственную систему Казначейства…

– Сегодня вряд ли кто-либо, кроме банков, сможет эффективно распределить деньги между предприятиями и организациями. Проблема ведь не только в том, чтобы дать деньги тем, кто в них нуждается, но и в том, чтобы их могли вернуть, а следовательно, достаточно эффективно ими распорядиться. Конечно, в отдельных случаях могут возникать иные критерии предоставления средств, нежели надежность и экономическая эффективность, – например стратегическая значимость для страны того или иного предприятия или социальная безопасность. Вот здесь непосредственно должно вмешаться государство. Кроме банков, способных сейчас провести всю эту работу, просто никого нет.

Когда мы обвиняем банки в том, что они недостаточно масштабно кредитуют реальную экономику, мы в какой-то степени лукавим. Банки, как правило, ведут себя в сложившихся условиях очень прагматично. Они видят не только возможные доходы от кредитования, но и высокие риски, угрожающие устойчивости банков, и прежде всего поэтому не спешат расставаться с деньгами, а отнюдь не по злому умыслу. Банки давно осознали, что кредитование – важнейший инструмент получения доходов. Не будет хороших заемщиков – не будет и доходов. Поэтому в условиях высоких рисков государство, чтобы поддержать процесс кредитования предприятий, часть рисков должно взять на себя. На этот счет после долгих дебатов и согласований наконец были приняты решения. Однако, как у нас часто бывает, их реализация осуществляется очень медленно, хотя сегодня в некоторых случаях это может быть даже более важно, чем дать дополнительные средства.

Что касается поддержки самих банков, то, во всяком случае, в отношении системообразующих банков альтернативы обеспечению их выживания нет. Давайте вспомним 1998 год. Вкладчики приходили в банки, но там денег не выдавали, потому что их просто не было. А какая началась паника, гигантские очереди, рост социальной напряженности… Не только граждане, но и предприятия не могли получить принадлежащие им средства. Тогда крах многих банков потянул за собой вниз всю экономику. Это было второе массовое обнищание населения с начала 90-х… Третий такой удар имел бы для России катастрофические последствия.

Банки, платежная система и денежное обращение – это кровеносная система экономического организма. И крупные, системообразующие банки, как правило, надо спасать. Между прочим, многие западные эксперты считают, что если бы власти США на ранних этапах кризиса не допустили краха очень крупного банка «Леман Бразерс», то банковский кризис в этой стране, а может и в мире, мог бы протекать заметно мягче.

«МЫ ЗАПУСТИЛИ ЭТОТ МЕХАНИЗМ В САМЫЙ ОСТРЫЙ ПЕРИОД КРИЗИСА»

– Помощь ЦБ доступна только большим банкам, а как быть многим другим, не столь крупным, но играющим важную роль в своем регионе?

– Конечно, в плане поддержки со стороны государства крупные системообразующие банки оказались в более выгодном положении. Но мы попытались поддержать как можно больше банков, хотя всем помочь нельзя, да это и экономически нецелесообразно. Тем не менее нашими инструментами рефинансирования, например кредитами ЦБ под залог ценных бумаг, кредитных требований, могут и пользуются многие банки, в том числе небольшие. Кроме того, мы сформировали механизм поддержки банков, в том числе небольших, через межбанковское кредитование с принятием Банком России на себя основной части рисков в случае отзыва лицензии и банкротства банка-заемщика.

Мы запустили этот механизм в самый острый период кризиса, когда торги на межбанковском кредитном рынке практически остановились и банки перестали давать друг другу деньги, так как никто никому не доверял. Это был критический рубеж. А что такое остановка межбанковского рынка? Это прекращение перетока средств от банков, имеющих временно свободные деньги, к тем, у кого в данный момент ощущается их нехватка. Такая ситуация, или, как ее называют, « кризис доверия», резко обостряет проблему ликвидности. Схема механизма такова. Крупные, системообразующие банки передают нам списки более мелких банков, которых большие готовы кредитовать. В списках были и 30, и 40, и 50, и больше 80 банков. Мы изучали эти материалы, смотрели, насколько надежны предложенные заемщики, велики ли риски. Совсем слабые кредитные организации поддерживать на плаву за государственный счет, разумеется, не имеет смысла.

После этого, внеся коррективы, утверждали списки и заключали договор с крупным банком. Эта система заработала и дала импульс межбанковскому рынку. В общей сложности около 400 банков получили по этой схеме столь нужные им кредиты. Маховик вращается, система продолжает функционировать и сейчас. Кстати, в июле межбанковский рынок вырос, по предварительным данным, примерно на 19%. А восстановление в этой сфере – очень хороший симптом.

– Так же, видимо, действуют и государственные гарантии для финансирования уже не банков, а предприятий?

– Не совсем. Принципиальное расхождение в том, что мы согласовали списки банков, которые могут кредитоваться другим, как правило, крупным банком, и он под гарантии ЦБ может их кредитовать, не спрашивая каждый раз у нас дополнительного согласия или разрешения. В отношении же предприятий в каждом отдельном случае выносится специальное решение на федеральном уровне. Это сложно и долго. Поэтому и развивается все так медленно.

КРАСКИ ЧРЕЗМЕРНО СГУЩЕНЫ

– «Нынешней осенью 90% российских банков могут оказаться под угрозой из-за невозврата кредитов», – заявил в начале марта Александр Шохин, глава Российского союза промышленников и предпринимателей. Заместитель министра экономического развития РФ Андрей Клепач считает, что «в этом году второй волны кризиса не будет, но сохраняются риски в начале 2010-го». А глава Альфа-Банка Петр Авен вообще прогнозирует, что объем просроченной задолженности к концу года вырастет до 25–30%. Выходит, впереди нас ждут новые, еще более тяжелые испытания?

– Нет, я так не думаю. Мои коллеги и друзья, которых вы упомянули, безусловно, являются специалистами высокого класса. Но, по-моему, они чрезмерно сгустили краски. Во всяком случае, я уже заключил пари по поводу того, что в конце осени мы начнем потихоньку подниматься. Если исходить из наших правил учета просроченной задолженности (при этом, правда, несколько занижается ее объем по сравнению с международными стандартами), то на начало второго полугодия просрочка составляла по всем выданным банками кредитам 4,2%. В том числе по нефинансовым организациям – 4,8%, по кредитам гражданам – 5,7%.

По межбанковским кредитам просроченная задолженность незначительная. Если рассматривать плохие по качеству ссуды или, по нашей классификации, проблемные и безнадежные, то их доля к кредитному портфелю по различным направлениям находится в интервале от 6 до 10%. Все эти показатели – не маленькие, но отнюдь не являются угрожающими. Правда, рост просрочки и плохих ссуд довольно высок. Были месяцы, когда они увеличивались по объему на 20%. В последние же месяцы их рост – от 6 до 12%. Это тоже много. Но расчеты показывают: наша банковская система сохраняет устойчивость, хотя отдельным банкам, в том числе крупным, может понадобиться помощь.

Так что в целом банковской системе не грозят серьезные катаклизмы. В том числе и потому, что кредитные организации быстро наращивают резервы, которые должны покрыть просроченную задолженность. В некоторых банках резервы сейчас существенно выше просрочки, а в целом по системе они в два раза превышают просроченную задолженность. Понятно, какие-то кредитные организации не смогут выплыть, пойдут на дно. Каждый год мы отзываем лицензии в среднем у 30–50 банков. Но влияние их на экономику ничтожно, они не делают погоды. При этом вклады граждан до 700 тыс. рублей, как известно, застрахованы, значит, свои деньги в установленных объемах вкладчики не потеряют ни при каких обстоятельствах.

КАПИТАЛ НЕДОСТАТОЧНЫЙ – ЖДИ БЕДЫ

– Даже если второй волны кризиса не будет, некоторые эксперты опасаются, что у многих кредитных организаций все-таки возникнут большие сложности. Пару месяцев назад журнал «Банковское обозрение для бизнеса» сообщил тревожные факты: «Банки обрастают недвижимостью и теряют ликвидность (то есть меньше становится денег, необходимых для выполнения в любой момент обязательств перед клиентами. – В.Г.). Количество недвижимости на балансе банков увеличивается, а ее стоимость снижается.Пик перетока активов придется на вторую половину года. Это может спровоцировать еще большее падение цен и увеличение убытков». Где же банки возьмут деньги?

– У российских банков сегодня нет проблем с ликвидностью. Можно говорить о некоторых трудностях с «длинными» ресурсами, но это другая тема. Вот в прошлом году было действительно тяжело. Но все это мы уже пережили. Теперь налажена эффективная система рефинансирования, причем механизм доказал свою работоспособность. Да и банки извлекли уроки. Словом, если действовать умело, «денежный вопрос» для банков не будет стоять на повестке дня так остро, как это было в 2008-м. И хотя проблема, не спорю, существует, эта задача имеет решение и особого беспокойства не должна вызывать.

Я бы обратил внимание на другое. Существенно сложнее может обстоять дело в ближайшей перспективе с достаточностью капитала – ключевым показателем, характеризующим во многом устойчивость банка. Это отношение собственного капитала банка к активам, рассчитанным с учетом рисков.

Почему этот вопрос сегодня становится актуальным? Растет просрочка, и банки должны увеличивать свои резервы. Ведь нет гарантии, что завтра или послезавтра еще сколько-то заемщиков не окажутся на мели. На случай непредвиденных потерь надо иметь средства, чтобы можно было закрыть финансовые дыры. Но чем больше становится резервов, тем меньше собственный капитал. Потому что резервы и берутся-то из собственного капитала.

Сейчас в целом по банковской системе ситуация вроде бы неплохая. Достаточность капитала составляет 18%, то есть почти вдвое выше нормативов, которые установлены на уровне 10%. Казалось бы, все хорошо. Но средние цифры часто скрывают потенциальные опасности. У нас есть банки, в том числе и немаленькие, у которых этот показатель чуть выше 10. Значит, при дальнейшем увеличении просрочки и формировании дополнительных резервов эти банки опустятся ниже критического 10-процентного порога. Это все равно что корабль опустится в воду ниже ватерлинии. В таких случаях необходимо принимать срочные меры, а если они не помогут, то придется прибегать к кардинальным, включая и отзыв лицензии. Значит, надо уже сегодня делать все, чтобы свести к минимуму возможность такого развития событий. Это вопрос номер один. Думаю, самые сложные проблемы у банков будут не с ликвидностью, а именно с достаточностью капитала.

Мы не сидели сложа руки. Готовиться начали загодя. На сегодня сделано немало. Приняты необходимые законы, другие документы, которые помогут банкам увеличить капитализацию. Государство будет играть важную роль. Вот, например, механизм предоставления субординированных кредитов. Если акционеры вкладывают в банк средства (до 15% собственного капитала кредитного учреждения), то столько же в виде субординированного кредита выделяет и государство. Предусмотрен и второй этап, на котором соотношение будет 1 к 3, то есть государство внесет в три раза больше средств. Но это дорога с двухсторонним движением. А первый шаг должна сделать именно кредитная организация, ее собственники. Недавно приняты очень важные решения по увеличению капитала банков через приобретение государством привилегированных акций кредитных организаций в обмен на специально выпускаемые облигации. Это, безусловно, поможет банкам, правда, в основном крупным, решить проблему капитала.

– Может ли быть так, что какие-то негативные тенденции в банковской сфере нарастают, но ЦБ о них не знает, потому что в получаемых вами отчетах потенциальные «утопленники» рисуют красивые цифры, не соответствующие действительности?

– Отдельные банки до поры до времени, конечно, могут скрывать свое истинное положение. Но сегодня у нас довольно много механизмов, различных индикаторов, которые сигнализируют о возможных проблемах. Тогда мы начинаем разбираться более глубоко и в конечном счете обязательно определяем реальное положение дел. Часто это требует специальных проверок. В прошлом году, например, уполномоченные представители Банка России провели 1510 проверок кредитных организаций, включая их филиалы. Так что ситуацию в банковской сфере мы знаем достаточно хорошо.

– Много ли было выявлено нарушений?

– К сожалению, много. Среди них и достаточно серьезные: 4650 нарушений относятся к такой сфере, как отмывание доходов, полученных преступным путем. Хочу подчеркнуть, что ни одно замечание проверяющих не остается без последствий. В каких-то случаях достаточно письменной информации в адрес руководства банка, в других – необходимы принудительные меры воздействия. В 51 банке были введены ограничения или запреты на привлечение вкладов граждан.

«ЧЕРНЫЙ СПИСОК» БАНКИРОВ

– ЦБ имеет «черный список», в котором более 2600 бывших руководящих работников обанкротившихся банков. Пытаются ли эти люди, доказавшие свою профнепригодность, устроиться на высокие должности в других кредитных организациях?

– Таких попыток немало. По существующим правилам предлагаемые на ключевые посты кандидатуры (руководителя банка, главного бухгалтера, его замов) должны быть согласованы в ЦБ. Разумеется, мы не даем согласия в тех случаях, когда речь идет о фигурантах из этого «черного списка». Они уже один раз не сумели спасти свой корабль, теперь штурвал доверять им нельзя. И все же ловкачи находят лазейки. Например, устраиваются в банк формально советниками, а фактически являются руководителями. Думаю, здесь нужны более жесткие законы.

– Контактируете ли вы с коллегами за рубежом, где тоже имеются такие «черные списки»?

– Да, регулярно контактируем. У нас подписаны соглашения со многими центральными банками или другими надзорными органами. Это очень полезное сотрудничество. Работники ЦБ, допустим, европейского государства обращаются к нам с просьбой дать им какую-либо информацию. Например, такой-то российский гражданин хочет открыть у них коммерческий банк, не было ли раньше в его деятельности нарушений законодательства? Подобные вопросы и мы задаем зарубежным коллегам, когда это необходимо.

– В сентябре 1996-го тогдашний председатель Центрального банка России Сергей Дубинин убеждал меня, что мы будем гордиться нашей твердой валютой, нашими рублями. Придет такое время?

– Конечно, здесь я не сомневаюсь. Но для этого экономика должна быть мощной, диверсифицированной, эффективной, а не однобокой, как сейчас, зависящей от экспорта только нефти и газа.

– Но пока более четверти вкладов граждан хранятся в иностранной валюте. В переводе на рубли это 1,9 трлн. Колоссальная сумма. Не все доверяют рублям…

– Многое зависит от того, растет курс рубля к иностранным валютам или падает. Например, в январе нынешнего года, когда велики были ожидания населения, что девальвация продолжится и доллар будет уверенно дорожать, рублевые вклады за месяц сократились на 290 млрд. А валютные за тот же месяц увеличились почти на 500 млрд. (в пересчете на рубли). Но доллар вскоре перестал подниматься. И ситуация изменилась. Теперь из месяца в месяц растет объем вкладов в отечественной валюте и заметно сокращается в иностранной. Конечно, имеют большое значение мировые цены на нефть. Когда они снижаются, рубль падает, и наоборот. Надо нам быстрее и энергичнее уходить от этой зависимости.

– По августовскому прогнозу Международного валютного фонда чистый отток капитала из России в нынешнем году составит $67,9 млрд., а в 2010-м – $25,8 млрд. Расчеты сделаны, исходя из среднегодовых мировых цен на нефть на уровне $60,5 за баррель в 2009-м и $74,5 – в 2010-м. Почему убегает валюта из страны?

– Деньги перетекают туда, где можно получить больше прибыли или где меньше риски. Прошлый год был трудным для многих государств, ну и для нашей экономики тоже. В октябре чистый отток из России составил $55 млрд., а в четвертом квартале – $130 млрд. Выдержав это, наша экономика продемонстрировала достаточную прочность. Напомню: в 1998-м всего лишь 10 убежавших миллиардов обрушили российскую финансовую систему.

В середине нынешнего года появились позитивные перемены. В январе отток еще был большим – $24 млрд. Но в феврале, марте и апреле – значительно меньше: соответственно минус $2,2 млрд., $8,6 млрд. и $3 млрд. А в мае и июне зафиксирован чистый приток – $1,6 и $8,7 млрд. Если положительный вектор сохранится, то прогнозы специалистов МВФ, как и многих российских экспертов, окажутся несостоятельными.

В заключение хотел бы подчеркнуть: я смотрю в ближайшее будущее с умеренным оптимизмом. Кризис преподал всем нам суровые уроки. Надеюсь, что мы их усвоим, сделаем выводы. И это позволит российской экономике начать новый этап своего развития.

ЦИТАТНИК

«В ходе реформ начала 90-х годов были допущены и ошибки, и просчеты. Они привели к тому, что многие негативные явления приобрели застойный характер. Социальные издержки первого этапа реформ оказались чрезвычайно высокими – во многом из-за того, что в отношении денежных доходов населения был превышен допустимый уровень жесткости».

(Из интервью в августе 1996 года, когда Г. Меликьян был министром труда и социального развития)

Таблица 1.Вклады (депозиты) физических лиц (2009 год, трлн. рублей)

Таблица 2.Количество убыточных кредитных организаций (КО) и их убытки (млрд. рублей)

ДОСЬЕ «ЭБ»

МЕЛИКЬЯН Геннадий Георгиевич, первый заместитель председателя Центрального банка РФ

Родился в г. Кропоткине (Краснодарский край) в 1947 году. В 1974 году окончил экономический факультет Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, в 1977 году – аспирантуру экономического факультета МГУ.

1977–1989 годы – работа на различных должностях в Госкомитете по труду и аппарате Совета министров СССР.

1989–1991 годы – заведующий сводным отделом Государственной комиссии Совета министров СССР по экономической реформе.

1991–1992 годы – вице-президент, член правления Международного фонда экономических и социальных реформ «Реформа».

1992–1996 годы – министр труда России.

1996–1997 годы – министр труда и социального развития России.

1997–2003 годы – заместитель председателя правления Сберегательного банка РФ.

С апреля 2003 года – заместитель председателя Банка России – руководитель главной инспекции кредитных организаций ЦБ РФ.

С сентября 2006 года назначен председателем комитета банковского надзора ЦБ (после гибели прежнего председателя Андрея Козлова).

С января 2007 года – первый заместитель председателя Центрального банка РФ.

Женат, имеет двоих детей.