Человек, выложивший этот материал на сайт, представился коротко и несовременно: конструктор. Выглядит усталым и издерганным, но в нем чувствуется стержень человека, сделавшего трудный выбор. Все, о чем он говорит, не слишком вяжется с официальными рапортами об успешно идущей военной реформе и грядущем перевооружении наших Вооруженных сил. Но оборонная промышленность, преодоление громадных, навалившихся на Родину угроз действительно составляют суть и смысл его многолетней работы и всей жизни. А потому мы решили представить на суд читателя этот монолог почти без купюр.
Только не надо меня выставлять выжившим из ума технократом, навсегда отставшим от поезда. Это не так. К неудачникам ни себя, ни своих коллег я относить бы не стал. Вообще-то, мы делаем газовые турбины. У нас больше 100 кандидатов и докторов технических наук, большая служба инженеров, в компании работает 18 тыс. человек, 6 тыс. из них – это технические конструкторы. И каждый думающий (а другой в этом деле просто не состоится) человек задает себе острейшие вопросы.
О чем? Если уйти от шелухи частностей, то главная забота формулируется просто: мы безнадежно проигрываем конкурентное соревнование с Западом. В том числе и в сферах, которые мне знакомы: в разработке и производстве самолетных и ракетных систем, средств ПВО, наступательных и защитных вооружений. И, к сожалению, выхода пока из этой ситуации не видно. Более того, выход от нас отдаляется. И не стоит сегодня ссылаться на кризис, на то, что всем трудно. Многие державы, отказываясь от «сладкого», напротив, фокусируют силы и средства на программах, имеющих стратегическое значение для экономики, для защиты от разного рода угроз, в том числе и военных. У нас же все по-другому.
Мы, заводские люди, делаем все, что в наших силах, все, что зависит от нас. Тратим накопленные ресурсы, вкладываем последние деньги, потому что прекрасно понимаем: финансы государство в конце концов найдет, подкинет на военный заказ. Но время будет безнадежно растрачено.
Страна не может найти ответ на самый важный вопрос: где наше место в мире, что главное, а что второстепенное. Беда прожитого десятилетия, когда на всех углах пелось о встающей с колен державе, состоит в том, что власти даже не попытались возродить активную промышленную политику. Они захмелели от нефтедолларов, рекой текущих в казну (и мимо нее). Деньги есть – ума не надо, остальное само собой приложится. Не приложилось и не приложится! Потому что, кроме денег, чтобы решать сложные технические вопросы, нужно в одном месте и в одно время собрать тысячи и тысячи квалифицированных людей. Нужно их мотивировать, сделать так, чтобы в полную силу своих способностей они работали на единую цель. Так было во время великих советских проектов: атомного, целинного, космического.
О них нам теперь напоминают музеи, флаги, бренды. Туполев, Ильюшин, Микоян… Была такая фирма – «МиГ», состязалась с «Локхид-Мартин». Американцы остались, а «МиГа» нет. Название есть, а продукции нет. Мне с пеной у рта станут доказывать обратное, но я-то знаю, о чем говорю.
Зато вранье о преуспевании идет на всех уровнях. Власть не знает истину? Или знает ее, но умудряется не признавать? В конце концов, она может не признавать проблему вслух, но обязана что-то делать. Для всех, кто имеет доступ к информации, ясно: у нас остается очень мало времени. Длительное время государство не заказывало ни оружия, ни новейших технологий: как же, ведь военно-промышленный комплекс разорил Советский Союз, а значит, он не должен существовать. И он перестал существовать.
Что же мы имеем на сегодня? Огромные территории, все еще богатые природными ресурсами. К этому надо добавить, что у нас очень мало людей и нет современных технологий. В последних войнах, которые провели США и НАТО (Афганистан, Югославия, дважды – Ирак), пехота решала около 5% боевых задач. 80% решает авиация, то есть крылатые ракеты и самолеты, 15% – это информационное поле, то есть спутники и управление войсками. И только 5% – это полицейские силы. С учетом нашей территории, наших границ, нашей демографии нам нужно защищаться при помощи безлюдных, абсолютно новых видов вооружений. Это современные танки, это современные самолеты, это современные высокоточные ракеты. На сегодняшнем поле битвы много техники и совсем мало людей. Пример Югославии говорит: страна, не обладающая современным вооружением, бессильна. Ее расстреливали, как в тире. Потери американцев были ничтожны. Потому что средняя дальность сверхточных ракет – это 2–3 тыс. километров.
Говорят, у нас в хранилищах полно ракет из еще советского арсенала. Но что такое ракета, которая пролежала 25 лет в хранилище (а это средний возраст нашей крылатой ракеты)? Все они находятся в ампулах. Топливо залито в двигатель. Пуск, начинает работать пороховой заряд, потом двигатель – и она полетела. В ампуле есть резинки, которые сгнили. Там образовались пузырьки воздуха, произошла разгерметизация. Пузырек попадает в топливо, в камеру сгорания, двигатель глохнет, ракета падает там, где ей вздумается…
Вы видели, на чем мы сейчас воевали в Абхазии, Грузии и Осетии? Это самолеты возрастом 40–50 лет. Какое же это «оружие победы», если летчик летит вслепую? У него нет ни картографии, ни современной «решетки». Такой самолет очень мало может находиться в воздухе, поскольку потребляет чудовищное количество топлива. А авионика? Летчик идет в магазин, покупает GPS, приматывает его себе на коленку скотчем, летит по этому заморскому GPS. Это позор и трагедия. Это понимают и генералы, и офицеры, но…Скажешь поперек – уволят, отправят в отставку, навешают ярлыков, обвинят в трусости.
Нет, самолетов у нас много. Многие из них вроде бы боеспособны. Но взлететь не могут. Сегодня бюджет увеличили, залили керосин, но тут же закончились ресурсы двигателей. Все! Деньги-то дали, но на керосин. А починить двигатели – это уже совсем другие суммы. И если президент РФ приедет в какой-нибудь полк в Заполярье или еще куда-то, то все это увидит. Но его везут в Липецкий центр и демонстрируют летчиков-акробатов, специализирующихся на трюках в воздухе. Мастера они замечательные, но на войне акробаты не нужны. Там противники находятся за сотни километров друг от друга. Нужно просто нормальное количество хорошо обученных летчиков, современное вооружение да приведенная в нормальное состояние техника.
Вроде бы прописные истины. Но в том-то и дело, что сегодня любая попытка докопаться до сути проблемы воспринимается как демарш. Позволим себе, тем не менее, хотя бы несколько недоуменных вопросов. Ну, например, такой: почему большие заводы работают у нас с производительностью кустарных мастерских? А ведь масштаб производства определяет себестоимость, уровень технологий, компетенции, объем финансирования и пр. Сегодня мы делаем двигатели 5-го поколения. Его же делают и американцы. Сразу около 5 тыс. штук. Две трети купит правительство США, остальное – на рынок. Сколько у нас армия купит, я не знаю. Догадываюсь – очень мало. Все говорят, что наше оружие стало очень дорогим. А почему? Закупается оно в ничтожных количествах, а необходимо содержать заводы, рассчитанные на всю технологическую цепочку, нужно иметь механообработку, сварку, сборочные производства, испытательные полигоны, стенды, боксы и т. д. Скажем, заводы спецметаллургии, которые обеспечивают производство высокотемпературных жаропрочных сплавов на основе титана, хрома, никеля, вольфрама, загружены на 8–10% от мощностей.
Мы игнорируем все тенденции, которые существуют в мире. Идем самобытным путем, наступая на грабли денно и нощно. Не страшно, если нас выкинут из «Восьмерки», но страшно, если нам объявят технологическую блокаду. У нас нет станков, нет огромного количества современных материалов, нет элементной базы, нет даже инструмента. Да-да, если прекратится поставка инструмента из Швеции, Японии, США, Израиля, то нам нечем будет обрабатывать металл, который необходим для самолетов.
Мы шарахаемся от крайности к крайности. То мы должны во всем советоваться с Западом, целуемся с ним взасос, надеясь от него получить лицензии, технологии и прочие радости. То мы, сурово сдвинув брови, должны развиваться абсолютно автономно, при этом хотим сразу же иметь композитные самолеты, полукомпозитные двигатели. Но для того чтобы построить завод по производству композитных материалов для самолетов, нужно иметь огромные объемы сбыта. Возникает замкнутый круг. Создание всевозможных компаний с громкими названиями заканчивается крахом, не с кого спросить. Между людьми, которые обладают техническими знаниями и организационными талантами, и теми, кто распоряжается денежными средствами, колоссальная стена. Между творцами и властью, по странному стечению обстоятельств, затесались люди, которые не несут ответственности ни за что. У них одна задача – оставаться в кресле, входить в ближний круг. Ничего общего с государственными задачами.
Президент стал знакомиться с комплексом «Искандер», там стоят наши движки. Президент разговаривал с разработчиком комплекса три часа, мы все ожидаем принятия решения о постройке заводов, потому что «Искандер» надо делать на конвейере. Но все заканчивается ничем. И так происходит почти всегда.
Существует правительственная задача: к 2015 году в четыре раза повысить
производительность труда. Как это сделать, если, например, средняя скорость
обработки детали у нас в России 2,5 тыс. оборотов в минуту, а в США в 15–20 раз
выше? То есть все наши громкие заявления декларативны, под ними никаких объективных
предпосылок. Нам не догнать мир, и потому нужно бежать наперерез, перехватывать
за счет высокого интеллекта, воли и ресурсов. У нас, к сожалению, нет ни одного
примера, где бы мы собрали все эти три фактора вместе. Всем почему-то кажется,
что достаточно президенту сказать премьеру, премьеру – вице-премьеру,
вице-премьеру – министру – и все, дело сделано. Увы. У нас президент знает в
лицо банкиров, нефтяников, газовиков и металлургов. Но чтобы глава КБ мог к
нему попасть, позвонить или встретиться – это почти исключено. А вот, извините
за сравнение, к Сталину они могли попасть, когда хотели. И когда
не хотели тоже...
Что такое Siemens для Германии? Все. Это сама Германия. И так можно перечислять бренды различных мировых держав – это столпы, на которых держится современная цивилизация. А наши бренды? Газ, нефть... Хотя мы всего 10% нефти поставляем на мировой рынок. Дальше по списку – автомат Калашникова. Но сейчас уже далеко не все армии перешли бы на него – устарел. Когда приезжает Обама, за его спиной пусть и пошатнувшаяся, но мощь США. Когда приезжает лидер России, все замечательно, но за его спиной ничего нет.
Раньше Министерство авиационной промышленности состояло из 1,5 тыс. отборных людей. А сегодня это 60 человек. У нас была академическая и отраслевая наука и были производственные силы, которые могли делать все. Сейчас этого нет. Все наши столоначальники так столоначальниками и родились. Они не были ни в каких проектах, они ничем не руководили, они реально ничего не знают. Это бесполезные люди. Но очень хваткие.
Вот предлагаем мы государству сделать заказы на контуры для «Ядерного проекта-2», как называет его глава Росатома Кириенко. Заказ сделать отказываются, а предлагают купить все цеха, в которых мы это производим. То есть уровень коррупции в стране такой, что он уже затрагивает основы государства. В «Газпром» невозможно поставить ни одной газовой турбины, не заплатив комиссионные непонятно кому. Получается, что поставщики платят два раза НДС: вначале государству 18%, а потом комиссионные сборы. О какой рентабельности можно говорить?
Повторюсь: мы не определились, кто мы и с кем. Под столом – счета в западных банках, недвижимость в Лондоне, а народу говорят про «твердую позицию относительно Запада». Мы ждем, когда начнется финансирование военных НИОКРов, а вместо этого принято решение о сокращении вооружений. ВВС должны сократиться с 88 тыс. человек до 35 тыс. Это подписал нынешний глава военного ведомства Сердюков. Флот – с 300 до 72 надводных кораблей. Кто после этого Сердюков? Загадочный, молчаливый персонаж, с решительным видом добивающий все, что в армии еще шевелилось и ползало?
Подготовлено по материалам http://www.kpe.ru/rating/world/2181/