Гонка за тенью

Каждую минуту российские нефтяники сжигают трехкомнатную квартиру. Таким сравнением проиллюстрировал ситуацию с инновациями даже в очень преуспевавшей в последние годы отрасли ее представитель на заседании президиума Российской академии наук. Речь шла об использовании попутного газа в рамках темы нефтепереработки и нефтехимии. Специалисты отметили, что с 1995 года экспорт российских углеводородов вырос почти вдвое, а объем их переработки – лишь на треть. В общем, хорошая жизнь, похоже, не подстегивала желание заниматься новыми технологиями. Впрочем, такой вывод напрашивается не только насчет России.

С 2000 года издержки на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР) предприятий США (где, как практически во всех развитых странах, эта сфера финансируется в основном частным бизнесом) росли очень медленными темпами. В результате, хотя доля американцев в мировых расходах на науку и технологии остается крупнейшей (около 35%), она уменьшилась и продолжает сокращаться. Сдали позиции и страны ЕС (24%), и только идущим третьими японцам (14%) свою долю в глобальных расходах удается поддерживать на прежнем уровне.

Причем, напоминает, приводя эти цифры, в своем ежегодном обзоре науки и технологий Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), в ту пору мировой «контекст был благоприятным для инновационной активности». Однако лучше воспользовались этим обстоятельством страны развивающиеся. Так, валовые внутренние издержки Китая на НИОКР (в 2001–2006 годах) в реальном выражении ежегодно росли примерно на 19% и достигли 86,8 млрд. долларов (2006). В России инвестиции увеличились с 9 (1996) до 20 млрд. долларов (2006). Еще большего добилась Индия – 23,7 млрд. долларов (2004).

Налоговый пряник

Между тем многие страны – члены ОЭСР (куда входит 30 экономически развитых держав мира) увеличили государственные расходы на НИОКР. Этому не помешало даже происходившее в некоторых из них общее сокращение финансирования из национального бюджета. Тем самым эти страны выразили политическую поддержку поощрению инвестиций в научные исследования и инновации. К тому же многие члены ОЭСР (как и некоторые не входящие туда государства) в последние годы приняли национальные программы, нацеленные на развитие и продвижение своей науки и передовых технологий.

В качестве не только регулятора, но и финансиста участвует государство и в сфере НИОКР Израиля. Именно успешная система инноваций этой страны – основной двигатель ее экономического роста. И, хотя главную роль в развитии НИОКР там играет частный бизнес, госрасходы подпитывают в особенности соответствующие разработки малых и средних предприятий.

Кстати, ОЭСР особо подчеркивает в своем обзоре, что, оценивая влияние государства в сфере науки и технологий, не следует сосредотачиваться лишь на экономической выгоде. НИОКР госсектора нередко повышают общее благополучие страны и ее граждан. (Укрепляется, например, национальная безопасность, улучшается экологическая защита и здоровье населения.) Притом господдержка НИОКР предприятий в последние годы меняет форму. В 2008 году уже 21 страна ОЭСР предлагала налоговые льготы для НИОКР предприятий (почти двукратный рост с 1995 года). И делать их стараются все более щедрыми. (Великобритания, скажем, недавно установила ставку налогового кредита для крупных компаний в 130% их издержек на НИОКР, а для малых и средних – в 175%.)

Такие льготы вводятся в том числе и для того, чтобы привлечь в сферу науки и технологий прямые инвестиции из-за рубежа. Ведь благодаря глобализации во многих странах растет доля НИОКР, финансируемых из-за границы (через частные предприятия, государственные институты либо международные организации). Эта тенденция не миновала и Россию. Доля таких инвесторов в сфере науки и технологий выросла в стране с 2% (1994) до 9,4% (2006).

Совсем как в Южной Африке

По данным ОЭСР, российский сектор науки и технологий, несколько оправившись от финансового недоедания 1990-х, вновь ухудшил один из основных показателей. Доля расходов на НИОКР (в процентах к ВВП) в 2006-м составила 1,08 в сравнении с 1,28 тремя годами ранее. И по-прежнему подпитывает сектор в основном госказна (примерно 70%). С человеческими ресурсами обстоит гораздо лучше. Несмотря на отток, происходивший в 1990-е, сфера науки и технологий в стране по абсолютному количеству занятых в ней занимает четвертое место в мире (после США, Китая и Японии). И даже если взглянуть на это в относительном разрезе – на 1000 человек населения, показатель окажется выше, чем во многих развитых странах. А по доле граждан с высшим образованием в возрасте от 25 до 64 лет России до сих пор нет равных в мире (55% населения).

По-прежнему хорошо выглядит и соотношение диссертаций, защищаемых по техническим направлениям, с общим числом новоиспеченных обладателей ученых степеней. Но вот практические результаты смотрятся скромнее. Например, за 10 лет (с 1995 по 2005) мировая доля публикаций научных статей специалистов из России упала с 3,3 до 2%. Национальный вклад в глобальное число триадических семейств патентов (т. е. зарегистрированных для защиты одного и того же изобретения сразу в США, Японии и ЕС) составил 0,1%. И, таким образом, уравнял Россию с Южно-Африканской Республикой. При этом во многих патентах на отечественные разработки вписаны в качестве соавторов иностранцы.

В перспективе ОЭСР пророчит России обострение проблем (правда, в политкорректном духе они именуются «вызовами»). Рекомендации же, конечно, носят общий характер: перераспределить обязанности внутри инновационной системы, чтобы она больше соответствовала современной – динамичной и открытой – рыночной экономике; стимулировать инвестиции частного бизнеса; улучшать инфраструктуру для коммерциализации разработок; усилить интеграцию науки и учреждений высшего образования и т. п.

А для начала не помешало бы наладить более четкую статистику. Эксперты ОЭСР напоминают, что сегодня показатели, основанные на исследованиях инноваций, являют собой лишь усредненные величины, которые пригодны для обобщенных сопоставлений, но не для ориентиров при выработке политики. Между тем такая усредненность не позволяет оценить и использовать многообразие инновационных схем в конкретных отраслях и на предприятиях. Поэтому надо вводить более сложные показатели, основанные на микроданных.

К примеру, в России, объясняет старший научный сотрудник Института народнохозяйственного прогнозирования (ИНП) РАН Ольга Почукаева, для оценки инновационной активности отраслей промышленности употребляется такой показатель, как доля предприятий (в общем их количестве в данной отрасли), осуществлявших на протяжении последних трех лет инновационную деятельность. Однако этот индикатор, широко используемый в статистических и аналитических исследованиях, не позволяет судить о масштабах инновационной деятельности на предприятиях отрасли, так как рассчитывается без учета объемов производства и инновационной активности предприятий.

Чем хуже, тем лучше?

По оценкам экспертов ОЭСР, примерно половина издержек бизнеса на инновации в России нацелена не столько на создание новых продуктов, сколько на улучшение производственных процессов. Поэтому значительная доля расходов идет на покупку машин и оборудования – как правило, импортного. И вот, предприниматели подходят к инновациям в таком туземном духе, а проблема с внедрением отечественных разработок остается и при капитализме столь же неподъемной, как при социализме.

Характерные выкладки приводил на этот счет Центр исследований и статистики науки, готовивший (по заказу властей) технологический прогноз на долгосрочную перспективу. Чтобы сформировать перечни перспективных технологий, опросили около 3 тыс. организаций. В итоге из 98 технологий с высокой оценкой актуальности более чем 50-процентную оценку возможности самостоятельной разработки внутри страны получила лишь половина. Это притом, что речь шла о технологиях, в которых Россия – мировой лидер.

До сих пор, считает старший научный сотрудник ИНП РАН Дмитрий Белоусов, в стране, по сути, удалось создать лишь «полтора» новых рынка с использованием высокотехнологичных товаров и услуг – рынок авиаперевозок тяжелых негабаритных грузов на базе транспортных самолетов Ан-124 (созданных в конце существования СССР), и частично – рынок космических запусков и «туризма».

Если же, прогнозирует он, Россия пойдет по сценарию энергосырьевого развития, страна не сможет лидировать ни на одном из инновационных глобальных рынков, за исключением некоторых узких ниш. Экономическое развитие согласно такому сценарию будет догоняющего типа.

Это, в свою очередь, означает, что институты научно-исследовательского сектора будут ориентированы, главным образом, на крупные компании. Соответственно возможности повышения конкурентоспособности массового среднего бизнеса будут крайне ограниченными. Но, поскольку этот сценарий отражает интересы отдельных крупных компаний энергосырьевого сектора, а также внешние ожидания, связанные со специализацией России в качестве «энергетической сверхдержавы», его можно рассматривать как высоко вероятный.

В рамках данного сценария, объясняет Дмитрий Белоусов, предполагается логика догоняющего развития отечественной науки и сектора высоких технологий и, как следствие, обрабатывающей промышленности. Однако даже для ближайшего десятилетия такая логика представляется тупиковой. Ведь по мере превращения Китая и Индии в технологических лидеров «второго эшелона» уровень их продукции повысится, ускорится инновационное обновление их экономик, в результате возрастет и их конкурентоспособность. Если российские производители, считает Дмитрий Белоусов, не смогут достичь технологического уровня этих стран, они начнут быстро терять свои позиции и на внутренних, и на внешних рынках.

При таком прогнозе что уж говорить о дополнительном давлении, которое будет оказывать в ближайшей перспективе финансовый «контекст»! Но, может, именно в таких условиях опять сработает российский принцип «голь на выдумки хитра»?

Мировые лидеры в сфере науки и технологий

Источник: OECD Science, Technology and Industry Outlook 2008

*Патенты, зарегистрированные в США, Японии и ЕС для защиты одного и того же изобретения