"Большая плотина" - Асуан 40 лет спустя

Я летел за тридевять земель, чтобы снять репортаж о знаменитой Асуанской плотине. Асуан - символ советско-египетской дружбы, оплот экономического благосостояния молодой североафриканской демократии и чудо техники 60-х. И вот выясняется, что чудо это - такое драгоценное дитя, что снимать его на видео чужим ни в коем случае нельзя. Стратегический объект. Не положено.

Попытки объяснить чиновникам, что эту самую плотину можно рассмотреть на картах Google в мелких деталях, ни к чему не приводят. Так же, как в России, меня отлично понимают, но войти в положение не могут, ибо приказ есть приказ.

Спору нет, "Большая плотина" - драгоценность для всех египтян. "Это была поистине всенародная стройка", - рассказывал мне в Москве президент ассоциации "Гидропроект" Владимир Шайтанов, один из руководителей этого строительства, проработавший в Асуане четыре года. - Создание этого гидроузла было единственным способом обеспечить развитие Египта. И поэтому весь народ работал и весь народ следил за ходом строительства. На стройку приходили смотреть даже простые крестьяне-феллахи".

Встретить тех, кто в той или иной степени был связан со стройкой, нетрудно. Среди торговцев, пристающих к туристу на Асуанском базаре, после стандартного диалога "Where from? – Russia", то и дело находятся те, у кого родители трудились разнорабочими или строителями на возведении дамбы.

И у Ахмеда Моххамеда отец тоже работал "на плотине". Мы ходили с Ахмедом по нубийской деревеньке на Слоновьем острове, расположившемся на Ниле через пролив от Асуана. Сам Ахмед тогда был еще мальчиком, но хорошо помнит Нил до возведения ГЭС.

Тогда, до постройки плотины, уровень воды поднимался на 15 метров. Дома страдали от наводнений даже на полукилометровом удалении от берега. Вода стояла три месяца – с июля по сентябрь. Если разлив был особенно бурным, жилища смывало вовсе. Их восстанавливали, но никто не мог гарантировать, что следующее половодье не разрушит их заново.

Дружба, скрепленная бетоном

Защититься от наводнений пытались еще сто лет назад. Но первая плотина, сооруженная британцами в начале ХХ века, довольно быстро обнаружила неспособность сдерживать темперамент великой реки. Ее два раза надстраивали, но – тщетно.

А население быстро росло, экономике требовалась электроэнергия, а людям – гарантированная возможность выращивать урожай. В начале 50-х власти Египта решили возвести новую плотину – чуть выше по течению реки.

Вокруг предполагаемого строительства образовался клубок внешнеполитических проблем. Сначала финансированием проекта занялись Великобритания и США, но понаблюдав за тем, как молодая арабская демократия покупает оружие в социалистической Чехословакии и устанавливает дипотношения с Китаем, западные державы передумали.

Рука дружбы была протянута с востока. СССР дал Египту кредит на строительство, да к тому же треть его списал в знак новых хороших отношений. После десяти лет строительства "Большая плотина" вступила в строй в июле 1970-го года.

Египетский лидер Насер выразился цветисто: "За долгие годы совместного труда выковалась и закалилась арабо-советская дружба, не уступающая по своей прочности самой асуанской плотине".

Советский Союз тоже многое получил взамен. Не только египетские пшеницу и хлопок, но еще и выход на мировой рынок гидротехнического строительства. Проценты с этого капитала российский "Гидропроект" имеет до сих пор, сооружая плотины на четырех континентах.

Буйство воды и зелени

Роскошью овощных и фруктовых прилавков заштатный городок Идфу в сотне километров от Асуана оставляет далеко позади лучшие московские рынки.

На базаре - горы апельсинов и помидоров, кочаны капусты размером с колесо от легковушки, баклажаны трех разных цветов, трехгранные стручки окры, фантастическая мозаика бобовых, пучки трав, неизвестных российской кулинарной науке, и пряности, пряности, пряности...

Я ехал в Идфу мимо обширных болот, заросших лесом осоки высотой метра в четыре. Через пару часов поездки до меня дошло, что это не болота, а плантации, и на них – не сорняк, а сахарный тростник.

На спутниковых картах видно, как кремово-желтую бесконечность египетских пустынь разбивает зеленая лента Нила. 200 километров этой ленты приходится на тростник. Сахаром тут занимались сотни лет, но только после строительства плотины и ирригационных каналов плантации ушли на пять километров вдаль от реки.

Абдель Хамид Таха Ахмед - патриарх одной из крестьянских династий. Тростником занимался его дед Ахмед, тростник рубил его отец Таха, через месяц с небольшим рубить высоченные стебли будут его сыновья.

Абдель Хамид вспоминает, что когда был школьником, то вместе со всей семьей выходил строить маленькие дамбы вокруг деревни, чтобы не так заливало. Сеять, естественно, можно было только после того, как вода сойдет, так что больше одного урожая в год не выходило. И строить что-то относительно дорогостоящее боялись – а вдруг снесет?

То ли дело теперь. Можно и строить, и сажать. Крестьяне получили возможность снимать не один, а сразу два или даже три урожая в год. Для страны, прибавившей четверть населения за двадцать лет, такой рост продовольственной корзины – не роскошь, а насущная необходимость.

Драгоценная грязь

Но на смену одним проблемам пришли другие. Ахмед Мохаммед крошит кусок земли в паре метров от берега реки. "Вот что мы потеряли", - говорит он. Горсть пыли в руке у Ахмеда – то, что осталось от знаменитого нильского ила. Ежегодные наводнения приносили окрестным полям тысячи тонн бесплатного, экологически чистого удобрения. А феллахи и не задумывались, отчего у них урожай такой богатый.

Но вот уже 40 лет ил оседает в озере Нассер, гигантском водохранилище-море, образовавшемся за плотиной, а деревенские жители научились пользоваться промышленными удобрениями. Чрезмерный энтузиазм в их применении и нарушение правил ирригации значительно ухудшили качество земель. А озеро Насер неуклонно мелеет, невзирая на попытки откачивать драгоценный ил.

Но самые серьезные перемены произошли далеко вниз по течению, там, где начинается знаменитая Дельта Нила. Именно там сконцентрирована основная часть 80-милионного населения страны, именно там выращивают большую часть урожая. Там же, ближе к побережью Средиземного моря, построена большая часть основных промышленных предприятий.

Оставшись без ежегодных поставок "естественного стройматериала", Дельта постепенно стала уходить под воду. Процесс этот неспешный, но постоянный. А если уровень Средиземного моря поднимется на один метр и оно перевалит через небольшую возвышенность на побережье, то значительные участки Дельты с многомиллионным населением будут затоплены.

Нил один, а нас - много

Оставив съемочную технику в гостинице, на знаменитую плотину я все-таки попал. Туристам пройтись по дамбе можно, хотя многочисленных солдат с несоразмерно большими автоматами очень нервирует любая камера, отличающаяся размерами от "мыльницы" и любой кадр, сделанный вне двух специальных зон, отведенных для туристов. Видеозапись строжайше запрещена. Тот факт, что половина современных "мыльниц" оснащены видеокамерой, как-то не дошел до составителей запретов.

Если не знать, сколько сил было вложено в создание огромной стены, сдерживающей напор моря в пустыне, то можно уехать разочарованным. По меркам российской гидроэнергетики плотина выглядит скромно: стометровая дамба и грядки трансформаторов, лианы проводов, отходящих на восток, в пустыню, чтобы гнать электроэнергию на север страны.

За плотиной начинается озеро Насер, уходящее на сотни километров на юг, в Судан. Под водой озера - сотни затопленных нубийских деревень и многочисленные памятники архитектуры. Эвакуировали лишь самые знаменитые реликвии.

Когда Асуанская ГЭС начала работу, она давала египетской энергетике половину требуемого электричества. На строительстве, продолжавшемся десять лет, поднялся и сам Асуан, и десятки других египетских городов за сотни километров отсюда.

Но cейчас больше 80% энергии Египту дают нефть и газ, добываемые в нескольких районах страны вот уже 100 лет. А турбины Асуанской ГЭС вырабатывают все те же два гигаватта, при том, что потребности в энергии за 40 лет выросли во много раз. Взять хотя бы процветающий туристический сектор на Красном море. Мегаватты, уходящие на кондиционирование гостиничных номеров – серьезная статья расхода в энергобалансе арабской республики.

При этом у страны – огромный потенциал в использовании энергии солнца, безжалостно палящего круглый год. В Асуане, одном из самых засушливых мест на планете, это более чем очевидно. Последний дождь здесь был больше трех лет назад. Солнце светит так, что беспечные туристы обгорают даже когда небо закрыто облаками.

Кремний есть, осталось добавить денег

Пустыня начинается сразу за рекой крутым песчаным холмом. У причала вас сразу берут в оборот местные жители, предупреждающие, что на холме - комплекс древнеегипетских гробниц, и если вы не взглянете на монументы, это будет для них личным оскорблением.

При этом вам с готовностью продадут билет к гробницам за 30 египетских фунтов (5 долларов США). Правда, кассы как таковой нет, самих билетов в глаза никто не видел, но африканских последователей Остапа Бендера это не смущает.

Мне не нужны гробницы, а хочется просто посмотреть на пустыню с соседнего холма. Местные жители готовы стерпеть такое пренебрежение к святыням только за компенсацию в размере все тех же 30 фунтов. Сил спорить с нахрапистыми нубийцами у меня нет. Интересно, много ли еще нашлось идиотов, купивших, по сути, билет в пустыню?

Путешественнику, наконец отвязавшемуся от настойчивых предложений взять с собой еще и верблюда с погонщиком, с холма открывается вид величественный и страшный. Песок и камни тянутся до горизонта. И потом, как подсказывает карта Африки, еще несколько тысяч километров.

Все это море песка и камней плавится на солнце. В декабре температура здесь редко поднимается выше 25 градусов, но попробуйте продержаться здесь летом, когда 45 градусов не являются чем-то исключительным?

В этой пустыне могли бы запросто расположиться электростанции, использующие энергию солнца. Но технологии эти не из дешевых, и пока Египет не может себе позволить даже обычные солнечные батареи. Это очень печалит Хусейна Назера, асуанского инженера, владельца небольшого предприятия по сборке солнечных батарей из импортных компонентов.

"У нас тут вся пустыня – сплошное сырье для фотоэлектрических элементов, - размашисто жестикулирует Назер в сторону песчаных холмов. - Кремния – завались! Но у нас нет технологий, ноу-хау и денег на то, чтобы довести такие технологии до производства".

Параллельно с бизнесом Хусейн вынужден работать инженером сразу на четыре местных телеканала. Видимо, продаются дорогие импортные фотоэлементы не очень бойко.

Чистое светлое будущее

Кто и сколько денег должен дать Египту, чтобы тот начал производить энергию, не требующую сжигания углеводородов? Не стоит ли самим египетским властям сменить приоритеты и потратиться на новые технологии? Эти вопросы – часть дискуссий, которые идут на копенгагенском климатическом саммите и, вне всякого сомнения, будут идти и после его завершения.

Хусейн Назер не уверен, что эти споры приведут к чему-то определенному в ближайшее время. Пока что он уповает на совместные предприятия с европейцами. Но европейцев вряд ли заинтересуют мастерские Назера. Они мыслят шире. Желая сократить зависимость от российского газа, они подумывают над возможностью строительства цепи электростанций на солнечной энергии для последующей транспортировки электричества на европейский континент.

Правда, эти проекты решили начать на северо-западе Африки, и когда дело дойдет до Египта и до Асуана в особенности – неизвестно.

Пока что жители Асуана зарабатывают на энергии ветра, снаряжая в плавание по Нилу белые с оранжевым парусные лодки-фелюги. Для того, чтобы ветер приносил деньги, в фелюгу необходимо посадить иностранного туриста. И потому через каждые десять метров на асуанском променаде на ломаном английском слышится "Сэр, фелюгу вам? Вам хорошую цену сделаю, честную цену, египетскую!"

Источник: www.bbcrussian.com