Что, кроме денег?

Дмитрий МЕРКУЛОВ, философ

«Не хлебом одним будет жив человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих».

Евангелие от Матфея (4:4)

Глобализация как задача построения монополярного мира во главе с США и Россия как независимая держава, очевидно, несовместны. Поэтому попытки навязать нам западную модель в политике, культуре, экономике не привели и не могли привести к положительному результату. Вслед за разрухой 90-х, после застоя 2000-х мы оказались в ситуации тяжелого экономического кризиса, который еще только начинается, но уже грозит перейти в коллапс большинства отраслей народного хозяйства.

В связи с этим возникают большие сомнения в эффективности принимаемых правительством мер, а вернее, в компетентности экономистов, которые вели нас в течение всех этих лет, опираясь на макроэкономические модели управления экономикой. И продолжают делать то же самое в то время, когда ситуация в стране и в мире резко поменялась. Наша экономика и прежде-то держалась в основном за счет экспорта нефти, а теперь она просто готова рухнуть, погребая под собой бедствующее население, его надежды на то, что жизнь все-таки вот-вот наладится...

К сожалению, голоса тех, кто возражает против ошибочного курса, по своему эффекту подобны гласу вопиющего в пустыне. И это, увы, имеет глубокие корни. Дело в том, что различия между системой ценностей «мировой демократии», на которую ориентируются чиновники после 1991 года, и традиционной системой ценностей нашего народа настолько велики, что это прямо влечет за собой взаимное непонимание. Это непонимание и привело к тому, что президент России недавно, во время своей поездки на Дальний Восток, вынужден был публично признать «отсутствие системы управления» в стране и реальную угрозу «все потерять».

Очевидно, для того чтобы выжить во все более обостряющейся ситуации, необходимо создать высокоэффективную общественно-политическую систему, способствующую развитию общества и укреплению государства, а для этого учитывать не только привнесенные к нам извне рациональные принципы западной модели, но и социально-психологическую и историческую реальность России, то есть свою более чем тысячелетнюю историю, культуру и менталитет, особенности созданной нашими предками русской цивилизации.

«Никакие мерки, рецепты, программы и идеологии, заимствованные откуда бы то ни было извне, не применимы для путей русской государственности, русской национальности и русской культуры ... <которые> с чрезвычайной степенью резкости отражают индивидуальные особенности русского народа, принципиально отличные от индивидуальных особенностей и Европы, и Азии», – писал в «Народной монархии» Иван Солоневич. И эта мысль полностью отвечает новейшему опыту.

Именно постоянные факторы развития, формирующие человека и общество в России в течение длительного исторического срока, действующие как исторические императивы, такие как тысячелетняя господствующая религия – православие, авторитарная и патриархальная форма правления – самодержавие, мирный национальный характер государствообразующего народа, традиции общинного, сословного и земского самоуправления, опыт общественно-государственного строительства, могут дать прочную основу для создания эффективных российских институтов общества и государства.

В частности, характер ценностных предпочтений того или иного общества определяет и традиционную модель развития экономики. В связи с поисками выхода из современного кризиса, постигшего мир, вопрос выбора экономической модели представляется наиболее актуальным.

Смена парадигмы. План российского домостроительства

Как известно, слово «экономика» греческого происхождения, связано с именем Аристотеля и означает домостроительство, или управление домом. Но тот же Аристотель, наблюдая современную ему деятельность ростовщиков, ввел понятие «хрематистика», противопоставив эту деятельность экономике. Смысл хрематистики в приобретении богатства путем ростовщичества и спекуляций. Таким образом, философ обратил внимание на расхождение двух типов ценностных установок, определяющих материальную деятельность в денежно-хозяйственной сфере.

Для экономики ценностью является хозяйство и оптимальное управление им с целью обеспечения необходимых потребностей человека. Деньги здесь не выступают в качестве самостоятельной ценности, а являются лишь, наряду с другими инструментами, одним из средств достижения цели – наилучшего управления хозяйством (домом). Для хрематистики, напротив, само по себе хозяйство ценностью не является, ею являются деньги, извлекаемые ради накопления, обретения власти или в гедонистических целях.

Это различие в ценностях позволяет понять разрушительный паразитический характер хрематистики, ибо получение доходов одними лицами происходит за счет изъятия доходов других (банковский процент или биржевая спекуляция) и за счет организации неравноправного обмена, что вступает в противоречие с задачей домостроительства как удовлетворения необходимых потребностей общества в целом. Можно сказать, что хрематистика есть не что иное, как форма извращения экономической деятельности.

Однако почти одновременно с прокатившейся по Европе волной религиозной реформации, подрывавшей основы традиционных обществ, вслед за развитием капитализма и ростом влияния банков, вслед за появлением фондовой биржи с ее фиктивными капиталами в западном обществе, несмотря на сопротивление христиан, хрематистика получала все большее развитие, постепенно подменяя собой экономику, входя неотъемлемой частью в модные «экономические» теории.

Окончательная подмена экономики хрематистикой произошла в США, например, в конце 20-х годов ХХ века, когда, по свидетельству известного американского промышленника Генри Форда, финансисты победили промышленников. То есть после периода промышленного бума в США финансисты устроили глубокий финансовый кризис, закончившийся Великой депрессией и безоговорочной победой финансового капитала над более уязвимым промышленным. В результате в США специальным указом Ф.Д. Рузвельта было запрещено свободное хождение золота. Все золото, имевшееся на руках у населения, граждане обязывались сдать Федеральному резерву, а сам доллар был, таким образом, отвязан от своего золотого покрытия, и была начата та самая эмиссия, по сравнению с которой любой другой способ получения богатства выглядит малоэффективным.

Падающая сегодня мировая финансовая пирамида является архитектурным творением и «вершинным достижением» хрематистики, открывшим ее поклонникам путь к власти над миром. Поэтому заменить ее финансовой олигархии абсолютно нечем и она, конечно, будет пытаться любой ценой эту вавилонскую башню возвести вновь.

Социалистическая хозяйственная система в СССР, напротив, имела в основном признаки экономической, то есть домостроительной системы. Внутри СССР хрематистика практически не играла роли. Однако у социалистической системы был другой существенный изъян – непреодолимая классовая ненависть к частной собственности. В условиях победившего марксизма социалистическая экономика до предела ослабила регулирующую роль денег и вместе с тем гипертрофировала роль хозяйственного администрирования, игнорируя хозяйственную инициативу и рынок. Из-за чего бездарно проигрывала соревнование в производительности труда и в ассортименте товаров, в модернизации промышленности и в уровне жизни.

Однако после августа 1991 года демократическое правительство России впало в другую крайность, проведя либеральные реформы. Оно вульгарно заимствовало наиболее радикальный, уже не существующий на Западе вариант монетаристской (хрематистской) модели свободного нерегулируемого рынка, разрушив хозяйственные связи и успешно работавшие плановые механизмы. В итоге, уничтожив многие перспективные производства и переключив другие в основном на иностранных заказчиков, Россия получила зависимую от Запада, «встроенную в мировую» хозяйственную модель с откровенно сырьевым уклоном. По сути, колониальное хозяйство, не способное к автономному существованию и целиком подчиненное мировой финансовой системе. И вот теперь нам приходится расплачиваться за это наступающим глубоким экономическим кризисом, выход из которого без реструктуризации системы национального производства и создания дополнительных звеньев в ближайшие годы невозможен.

Поэтому вполне логично, что среди известных экспертов (М. Юрьев, М. Леонтьев, М. Калашников) раздаются голоса о необходимости оградить страну от разрушительных волн мирового кризиса (перейти от открытой экономики к закрытой) и приступить к выстраиванию внутреннего рынка и даже к осуществлению политики экономической автаркии. То есть, по существу, сегодня звучит призыв вернуться от ложных идей всемирного разделения труда, в котором нам отведена роль вымирающей сырьевой колонии, к экономике развития собственного реального производства.

В связи с этим встает вопрос о том, что считать ценностями, сохранение которых и определит выбор стратегии развития. Это уже, как говорилось, вопрос фундаментальной важности, ибо речь идет о поиске спасительного пути в момент, когда на часах истории существенно даже движение минутной стрелки.

Традиционные ценности в российской модели национальной экономики

Приведем три примера. Сторонники голого экономизма (адепты хрематистики) считают нормальным существование армии безработных, обосновывая это необходимостью повышения производительности труда и удешевления производства. (Содержание безработного в денежном выражении дешевле, чем оплата труда квалифицированного работника.) Но с точки зрения традиционных ценностей наличие изгоев общества – безработных и бездомных, так называемых лузеров, – попросту аморально. Общество, равнодушное к этому явлению, не заслуживает называться христианским.

В то же время с системных позиций наличие армии безработных в итоге опасно, поскольку создает социально патогенную среду, в которой накапливаются социальные болезни, способные погубить общество. То есть традиционный критерий нравственности, несмотря на видимую простоту, ближе к результату системного анализа, наиболее полно учитывает все общественные отношения и дает верный ответ.

Еще один пример касается вопроса существования олигархов, которые получили собственность в результате несправедливого, безнравственного и, как правило, криминального раздела общенациональной собственности. Сегодня многие из них попали в положение банкротов. Должно ли государство тратить средства на поддержание их бизнеса и статуса олигархов или при решении о выделяемой помощи тому или иному производству необходимо решать и вопрос о возвращении несправедливо полученной и неэффективно используемой собственности, то есть о национализации? Ответ, опять же с позиций православия, вполне очевиден и лежит в рамках нравственности и здравого смысла: да, собственность должна быть возвращена государству, справедливость должна восторжествовать. Он вполне согласуется с выводами системных аналитиков: менеджмент должен быть сменен.

Наконец, третий пример. Взяв за образец глобальную систему, отечественные монетаристы, вместо того чтобы защищать и развивать собственное промышленное и сельскохозяйственное производство, тянут нашу страну в ВТО, удовлетворяя одно за другим требования этой организации (повышение цен на энергоносители до так называемого мирового уровня, снижение экспортных и импортных пошлин и т. д.). Однако с точки зрения традиционных ценностей эти меры не только снижают уровень жизни в России, но и лишают граждан места приложения труда и таланта, иначе говоря, грабят их духовно, уничтожая отечественную промышленность и сельское хозяйство. Вместе с тем исчезает и перспектива для науки и технологий, а следовательно, не понадобятся ученые, инженеры, конструкторы, предприниматели, студенты и учащиеся профтехучилищ. Словом, образованная российская молодежь будет в России не нужна. Куда же ей себя деть? Занять вакансии лакеев и проституток? Умереть с голоду? Пополнить армию преступников? Или уехать из страны и работать на западные фирмы? Очевидно, что глобальные ценности противоречат ценностям России, ее национальным интересам, самому существованию нашей страны и народа и поэтому должны быть отвергнуты.

Таким образом, прежде всего следует пересмотреть идеологические приоритеты – решительно перейти от парадигмы встраивания в мировую экономику к парадигме воссоздания национального хозяйства, то есть к национальному домостроительству. Это принципиально иная модель экономики, целью которой является не рост абстрактного ВВП (в основном с сырьевым содержанием) и не обеспечение Европы и США энергоносителями (как бы благородно это ни подавалось), а обеспечение далеко не чрезмерных потребностей большинства российского населения, обеспечение нужд общества и государства за счет труда своего народа и развития собственного производства.

Здесь нет ничего нового. Так управлялась и росла Россия до ХХ века. Отчасти так управлялся и СССР во второй половине своего существования, не считая тех искажений, которые вносила коммунистическая идеология. Опыт СССР нам частично может пригодиться. Отказываясь сегодня от однополярности в политическом смысле, отстаивая свой национальный суверенитет, мы, очевидно, не сделаем этого как следует, если не откажемся и от привязки рубля к доллару и евро, а своей экономики к мировой финансовой пирамиде, которая вовремя впала в закономерный паралич.

Почему мы не слышим друг друга

В этих условиях, когда мировая хрематистика почти «обнулилась», утонув под монбланами пустых финансовых обязательств, самое время вспомнить об экономике как о домостроительстве, как об идее и плане собственного российского мироустройства... Не этого ли ждут от российского правительства наши граждане, да и граждане соседних государств, готовые включиться в новый крупный проект – проект воссоздания хозяйства великой страны, все еще обладающей большими природными запасами?

Однако читатель вправе спросить: а кто же будет этим заниматься? Где же субъект такого рода деятельности? Правительство России этим заниматься не может в силу ведомственного распределения обязанностей и либерально-монетаристского стиля экономического блока. Администрация президента маломощна и могла бы быть только заказчиком вкупе с Федеральным собранием, разумеется. Для такого дела нужен Госплан, нужна централизованная плановая система управления, решения которой были бы обязательны для государственных, общественных и частных хозяйственных структур, включенных в госзаказ, система, охраняемая национальным законодательством и контролируемая правительством. Но Госплана-то нет…

Да, Госплан, вероятно, нужен, а в нынешней кризисной ситуации даже необходим. Но не это тема нашей статьи. Пока мы говорим лишь о том, какая экономика стране действительно необходима.

В связи с этим в дальнейшем, чтобы избежать путаницы, мы будем говорить не об экономике вообще, а о национальной экономике или, что то же самое, о национальном домостроительстве.

После 1991 года очень многие наши граждане, как могло показаться со стороны, слегка помешались на деньгах. В том смысле, что говорили только о деньгах, об их количестве, о способах добывания или об их недостатке… Мани, мани, мани и еще раз мани – такова была школа народившегося в России капитализма. Порой складывалось впечатление, что для тех, кто хочет вписаться (а таких было едва ли не большинство) в новый поворот отечественной истории, другой темы для разговоров не существовало. Только деньги открывали путь в «новую жизнь». В этом направлении вещали и электронные СМИ, старательно всеивая в доверчивые головы новое «прогрессивное мировоззрение». Было ли в этом какое-то преувеличение, своего рода болезнь? Может быть, но только в наших, российских координатах.

С точки зрения западного человека, американца например, это было естественно. Поскольку «новая жизнь» светила нам с Запада, то мы и совершали весь это «брейк-данс» как усвоение западной нормы, приобщение к тому великому, чем на Западе являются деньги – роль действительно универсальной и незаменимой ценности. Демократия давно стала там не более чем служанкой плутократии. То, что казалось нам диким, давно считалось цивилизованным у прогрессивного западного человека. Не мы первые заметили: деньги – бог американцев.

Основные ценности национального домостроительства

Иное дело у нас. Отличием традиционной российской национальной экономики являлась ее смыслообразующая цель – национальное домостроительство, понимаемое как создание всех хозяйственных, материальных условий для воспроизводства и развития народа и государства. Между этими понятиями мы вправе поставить знак тождества. Однако, прежде чем подробно раскрывать содержание этих понятий, необходимо назвать главные традиционные фундаментальные ценности России, осознанные и выработанные за тысячелетие нашей истории. Это Бог, Отечество, Государство, Народ, Семья, Человек. 

Что является краеугольным камнем всего здания? В традиционной (тысячелетней) системе ценностей России ответ на этот вопрос только один: главная ценность, а вернее, сверхценность – Бог, Христос (православная вера, религия). Но как может быть включен Бог в наше домостроительство, ведь Он – Существо высшее, надмирное (не от мира сего), то есть научно не определенное. Однако в православной традиции неопределенность снимается. Исследуя Божественное откровение (Евангелие), можно найти ответ на вопрос, как учесть фактор Бога, в построении национальной экономики. Речь, разумеется, надо вести о соответствии нашей деятельности неким императивам, содержащимся в Божественном учении, то есть заповедям Божиим. В частности, в Евангелии от Матфея говорится:

«Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».

Подобная мысль неоднократно проводится в Священном Писании, и идей, которые бы противоречили ей, в Евангелии нет. Итак, каких бы теорий мы ни придерживались, а реальная забота о простом человеке, даже о самом немощном, который в евангельском тексте именуется братом меньшим, забота о нем, как о самом Боге, позволяет учесть фактор Бога в экономике.

Отсюда вытекает первый вывод: базовым целевым элементом национальной экономики должно стать благополучие каждого человека, каждого без исключения гражданина России. А уж из благополучия каждого будет складываться и благополучие всего народа и страны, сила и крепость общества и государства.

Возможно, нам скажут, что и в коммунистической идеологии, которую большинство из нас помнит с детства, повышение уровня жизни человека объявлялось целью. Неужели мы предлагаем то же самое? Нет, нет, не то же. Во-первых, целью при социализме объявлялся коммунизм, а не человек. Строй был главной ценностью. Если бы человеку было лучше при другом строе, то идеология была бы посрамлена. Да и человека комидеология понимала одномерно, как некую зависимую несвободную часть общественного производства, а не как свободную личность, вовсе не учитывая его как духовное существо.

Вслед за сверхценностью «Бог», наиболее существенной в самосознании народа, возникает такая традиционная ценность, как соборность, отражающая тот факт, что народ соединяется в единое целое не механически, не только по признаку общей национальности, территории, языка или гражданства, но и в процессе своей исторической культурной деятельности, одухотворенной верой в Бога, любовью к Богу и ближнему, то есть общим служением Богу и Отечеству вкупе со всеми дружественными национальностями России.

Далее, соборность немыслима без наличия свободной человеческой личности, имеющей как индивидуальные черты (талант, вера, ум, здоровье, характер, образование, общественный авторитет), так и национальные, сословные, гражданские. Идея и дух соборности превращают население в единое целое, в народ, который совершает подвиг самостояния в окружающем мире, где за самостояние необходимо бороться, совершенствуясь и отстаивая свое право на национальное бытие.

Таковы вкратце первые шаги в познании ценностного фундамента, на котором возможно и необходимо строить свою национальную экономику.